Звали её Рашель Владимировна Прус.
Сколько ей было лет в ту пору, не берусь утверждать. Но при всем этом её память поразила меня. Дело в том, что Рашель Владимировна, которая за столом, накрытым белоснежной скатертью с кружевами, угощала нас чаем с вареньем из изящных розеточек, была соседкой по квартире Владимира Ильича Ленина и Надежды Константиновны Крупской в период их дореволюционной швейцарской эмиграции!
Рашель Владимировна прекрасно владела французским и немецким, и памятью о своей ранней тюности. Она продемонстрировала нам письма знаменитого французского писателя Анри Барбюса. Их было немало, переписывались Рашель и Анри довольно долго.
Как известно, Ленин писал о нем: «Одним из особенно наглядных подтверждений повсюду наблюдаемого, массового явления роста революционного сознания в массах можно признать романы Анри Барбюса: «Le feu» («В огне») и «Clarte» («Ясность»). Анри Барбюс до самого конца жизни собирал материал для большой биографии В. И. Ленина, но так и не успел завершить эту работу. Барбюсом совместно с А. Куреллой было составлено предисловие к французскому изданию ленинских «Писем к родным», опубликованных в 1936 году. Самого писателя к тому времени уже не было в живых.
30 августа 1935 года во время поездки в СССР при довольно туманных обстоятельствах он скончался. Впрочем, внезапной кончиной в те времена теперь вряд ли кого можно удивить. Наслышаны.
Вот и отец Рашель Владимировны, заразившийся революционными идеями часовых дел мастер, после революции вернулся в Россию, видимо, полагая, что партия учтет его эмигрантские заслуги и личное знакомство с вождем мирового пролетариата. «Канэшна», учли! Прус был арестован и умер в тюрьме. Вдруг как-то сразу сильно заболел и тут же скончался прямо в камере. Понятно – почему так внезапно болели и умирали тогда? Понятно: увы, не все выдерживали пытки и доживали до суда.
Дядю Володю и тётю Надю Рашель Владимировна помнила довольно хорошо. На Циммервальдской конференции, случившейся 5 – 8 сентября 1915 года, в зале, где проходило собрание, было душно и жарко. Маленькая Рашель, сидевшая на коленях у дяди Володи, норовила улизнуть от него при всяком удобном случае. Конечно, мы поинтересовались почему. Женщина ответила просто, не по-революционному: от дяди сильно разило пивом, он был раздражен, много говорил и много пил. Для нас, вчерашних правоверных пионеров представить себе вождя пролетариата в поддатом состоянии, так, чтоб разило вокруг – это был шок. Но перед нами сидела живая свидетельница той самой партийной конференции в Циммервальде! Человек, рассказывающий не с чьих-то слов, а очевидец!
Действительно, Ленину пришлось много говорить. Дело в том, что, как напишут позднее: «Конференция, которая ставила себе целью объединить все революционные элементы социалистического движения, оказалась далеко не однородной по своему составу…» В общем, у Ильича были проблемы.
Вообще,