привет! Мы сегодня с ребятами ремонт в кабинете закончили. Отпускные, наконец, пришли, под вечер шашлычок на речке организуем в честь приезда родственников. А обои в зале я тебе, Саша, завтра помогу поклеить. До вечера! – и прошел через минуту под окнами кухни, помахав рукой на прощанье.
Через два дня собирался в Волгоград к матери отдохнуть и позагорать на Волге с Аннушкой.
Нужно было обдирать в зале старые обои, но в комнатах стояла несусветная жара, вода перестала идти, даже не капала из открытого крана, а тут еще зацепилась на дворе за гвоздь на заборе и выдрала клок сарафана.
Села в тени на общей лавочке, зажав в зубах длинную нитку, чтобы не зашить память, и прямо на себе стала заштопывать дырку.
Соседка не вошла, а скорее протиснулась в калитку у лавочки:
– Тебе, Саша, не звонили из больницы?
– Не знаю, я здесь на улице сижу, на свежем воздухе.
– Сашенька, там твоего мужа привезли в больницу, всего переломанного, – авария на дороге.
Не шла, а пролетела бегом километр до больницы после звонка:
– Ваш муж в тяжелом состоянии, – и положили трубку.
В больнице было душно, хотя все окна, затянутые марлей, были открыты. Остаток дня и всю ночь она обмахивала Костю каким-то журналом, отгоняла этим же журналом мух, которые назойливо садились на марлевые повязки со следами крови, на запекшиеся губы, на закрытые веки.
А под вечер Костя пришел в себя, открыл глаза, попытался улыбнуться:
– Без меня ремонт не делай, я сам полы покрашу, – и снова ушел в себя.
Он постепенно съезжал с подушек вниз и упирался ногой в спинку кровати.
Под вечер пришли мужчины – учителя, взявшись за углы простыни, подтянули Костю повыше. Но за ночь он снова съехал вниз, и опять его ступни упирались в спинку кровати, словно он инстинктивно хотел найти точку опоры и поднять свое большое тело от жаркого потного матраса, от этих бесконечных уколов, от не проходящей боли.
Сестры меняли системы, кололи обезболивающие, заходили хирурги, терапевт, заплаканная мама, отец, в дверь заглядывали любопытные…
Умер Костя рано утром, не приходя в сознание. Дернулся, будто что-то хотел сказать на прощание, и вдруг вытянулся
Прибежали медсестры, дежурный хирург. Все было кончено. И в ее жизни наступил разлом, – в тридцать лет стала вдовой.
Линия жизни на левой ладони раздвоилась – оборвалась, дальше пошла параллельно.
Глава 6. РАЗДУМЬЕ
Я так живу, как будто завтра – вечер,
И ночь, густая, вечная, корабль мой захлестнет,
И унесет мою любовь, мечты, надежды песни,
Покоем опушит ресницы, брови гордые вразлет.
Как много было прожито пустых бесплодных весен,
Когда стремилось сердце за гусями ввысь,
Но цепи долга, беспросветность быта, зажав в тиски,
Хватали за руки:– Пора, угомонись!
Я их рвала, я в путах билась