означает: жажду горизонта; толщу воды, срывающуюся с края земли, мерзких чаек.
Я видел, как в ложном движении дрейфуют острова, пронзающие туман белесой леской луча.
Гигантские киты бились по ту сторону.
В мягких креслах туристы, такие же, как я: вялая заинтересованность, фотогеничная восторженность, ноутбуки, сети. Все наши одухотворенные выверты – порнография души: говорение на показ, самоласкание, прилюдный онанизм. Я наблюдаю все эти потешные говорения с задних рядов – как облачка в комиксах с изрядным количеством пустых строчек для подтасовки смыслов – и закидываю удочки фраз; обнаженные части тела на фотографиях, твое эротическое облако/нерукотворная зазнобинка пьет чай с чизкейком, травится семантическими комбинациями ядов, испражняется, а мы как есть застигнуты ретушью, корректорскими правками эрекцией: от большого ума пышные бедра и уютный бюст.
(У Начо была идея срубить большого бабла на съемках в гей-порно; он даже начал копить на операцию по увеличению пениса.
Я бы не отказался от операции по увеличению отростков души.
Разницы между нами не было.)
Информация не тождественна знанию; информация – ложь… чем обильнее насыщенность информационным пойлом, тем ниже достоверность; сомнение отравляет себя за счет собственных же семян обмана. И география над этим не властна.
Не властна над выбором пленки и способа отторжения/выражения, но даже если ты мыслишь себя в подобающей случаю сепии роуд-муви, необходимо оставаться готовым к тому, что реальность обернется глянцем: скандинавский playboy у соседа соскальзывает в невещный поток за окном и уже после, когда я раскошелюсь на кофе и буду неторопливо пить его остывающим и безвкусным, наблюдая группу умственно отсталых в первом ряду, нервная линия женственного силуэта найдет свое продолжение горизонтальными чертами, теряющимися в нагромождении поручней и ступенек.
Идея – это ключ к психоделическому смещению.
– Мы ведь с тобой встречались…
Мои наглухо ебанутые друзья-скинхеды, позднее – традиционалисты, позднее – православные активисты, в эпоху пубертатного безумия поголовно сидели на доступных нищебродских смесях – химический состав их организмов представлял исконно научный интерес, но после кто-то уже перешел на дезоморфин, кто-то на чай, кто-то вернулся к бытовым радостям алкоголизма, в конечном счете им это было не нужно, пока у них была глобальная, всепоглощающая идея и цель.
Призвание романтиков: уничтожить иные варианты реальности… даже не так, не уничтожить, но положить жизнь на борьбу с ней и, в идеале, пасть в бою. И вот тут уже сойдут любые методы и модели. Так почему бы не прибегнуть к определенного рода ускорению?!
В конце концов, на этом держался каждый новый нацизм.
Она стоит надо мной в мешковатой спортивной одежде, крашеная в некогда черный (недавно, и совершенно