имя «большого начальника»), а для поведенческой практики наших сограждан очень характерно, попав в какую-либо неприятную ситуацию, например, в ДТП в качестве виновников, тут же начинать звонить не в ГАИ и не в службу Скорой помощи для спасения пострадавших, а своим друзьям и знакомым, дабы «отмазали». Как пишет Б. Дубин, «реформаторы постсоветских лет воспитали лукавого гражданина: не доверяющего власти, но полностью от нее зависящего, готового взаимодействовать с государством только через „черный ход“ беззакония» (Дубин, 2011, с. 19).
Привычка добиваться чего-либо «через черный ход» – по знакомству, по блату и т. п., органически внедренная в российский менталитет и крайне актуальная во времена всеобщего дефицита, сохранилась и поныне, будучи теперь обращена не на товары народного потребления, а на другие цели (Журавлев, Юревич, 2015). Исследование, проведенное в Нижнем Новгороде Институтом социологии РАН, продемонстрировало: на вопрос «Что необходимо, чтобы стать богатым в России?» 63,6 % выбрали ответ «Иметь нужные связи» (Нестик, 2002). Другой опрос показал, что проблему борьбы с коррупцией 86 % населения считают самой важной или одной из важнейших для современной России, но при этом 40 % выражают положительное или нейтральное отношение к прямому или косвенному участию в теневой экономике (Клямкин, Тимофеев, 2000), очевидно, не видя связи одного с другим. А по данным фонда ИНДЕМ необходимость избегать коррупции усматривают лишь треть отечественных предпринимателей и менее половины наших сограждан, предпринимательством не занимающихся. Активную же антикоррупционную установку имеют лишь 13 % предпринимателей и 15 % граждан (Диагностика российской коррупции…, 2001). В подобных условиях не выглядит удивительным, что, вступая в международные организации по борьбе с коррупцией, такие как ГРЕКО, наша страна систематически не выполняет соответствующих конвенций, в частности, не вводит закон о конфискации имущества коррупционеров и их ближайших родственников.
По всей видимости, получают подтверждение все три основные модели, объясняющие российскую склонность к коррупции: 1) коррупция – это пережиток советской экономики дефицита; 2) психология взятки укоренена в традиционных для патриархальных культур отношениях одаривания; 3) взятка представляет собой рациональный инструмент нашей специфической рыночной экономики (Алексеев, 2011). В то же время идея о том, что коррупция не возникает на пустом месте, а служит продолжением отношений, характерных для данного общества, нуждается в уточнении применительно к разным уровням таких отношений. В частности, если на низшем уровне коррупция представляет собой «верхушку айсберга» традиций одаривания и других видов патриархальных отношений, то на высшем уровне выглядит лишь как одно из свидетельств бесконтрольности власти.
Надстраивание коррупции над системой неформальных, «неуставных» отношений, обладающих в российском обществе приоритетом над отношениями формальными и «уставными»,