заманили внедорожник к краю оврага, через который перемахнули, будто по воздуху, предоставив Михалу жать на тормоза и молиться о том, чтобы они не отказали.
«Крузер» едва не свалился вниз и замер, опасно накренившись. Упав в неглубокий овраг, приятели не разбились бы, но, скорее всего, не сумели бы вытолкать внедорожник наверх самостоятельно. В здешних краях это могло закончиться трагически. Как бы подтверждая догадку Быкова, метрах в пятидесяти от них поднялась в воздух и снова опустилась на землю стая отвратительных марабу с длинными шеями и почти лысыми головами. По-стариковски переваливаясь с ноги на ногу, они возились вокруг разложившегося трупа какого-то животного. Одна из птиц уставилась на людей. С ее клюва свисали красные внутренности.
– Видишь? – спросил Михал.
– Вижу, – ответил Быков и протянул руку, чтобы открыть дверцу.
– Нет! Замри. А теперь медленно откинься назад. Очень медленно.
Было не время задавать вопросы. Да и нужды в этом тоже не было: Дмитрий понял Михала с полуслова.
Когда он изменил позу, машина качнулась. Теперь они заняли более устойчивую позицию. Но этого было недостаточно: передние колеса «крузера» все еще висели в воздухе.
– Внизу, справа от тебя, рычаг, – спокойно произнес Михал, неподвижно сидевший за рулем. – Опусти его. Откинь спинку как можно дальше.
– Порядок, – доложил Быков, справившись с заданием.
И действительно, машина еще сильнее осела на задние колеса.
– Нам повезло, что ты такой тяжелый, – сказал Михал.
– Между прочим, у меня идеальный вес для моего роста.
– Этим птичкам все равно. Они только и ждут, чтобы с нами приключилась какая-нибудь неприятность: поломка машины, вывихнутая нога… Стервятников устроит наш вес, каким бы он ни был.
Закончив тираду, Михал неожиданно распахнул дверцу со своей стороны, выскочил наружу и придержал машину, готовую обрушиться вниз.
– Теперь ты, – сказал он Дмитрию.
Пару секунд спустя, проявив завидное проворство, Быков повторил трюк словака. Поднатужившись, они откатили внедорожник от оврага, показали стервятникам неприличный жест и поехали дальше.
Маленькое приключение только раззадорило Быкова. Вдохновение не покидало его, хотя ни зебры, ни какие-либо другие животные больше не попадались им на пути.
Кто-то увидел бы вокруг лишь безжизненный ландшафт, подобный тем, что запечатлены на снимках поверхности Марса или Луны. Но для Быкова эти пейзажи были откровением. Ловя в видоискатель рыжую равнину, окаймленную коричневыми плоскогорьями, он пытался передать ощущение первозданности, которое испытывал сам. Все это существовало в природе за миллионы лет до появления человека. Мир останется таким же, когда люди исчезнут. Не будет ни сожаления, ни злобы, ни разочарования – ничего. Подобные чувства неведомы природе, неведомы космосу. Бесконечное равнодушие и рационализм – вот что пронизывает вселенную. И только любовь способна