по общему убеждению, как у ястреба: он видел лучше и дальше всех и в летящую утку попадал без промаха. Прекрасно пел, был у него сильный баритон, и он был непременным запевалой за праздничным столом. А когда садились по вечерам играть в карты всей семьёй, и здесь он был лучшим. Память у него была удивительная: он помнил все карты, которые уже вышли, и мог безошибочно вычислить те, что остались на руках игроков.
Но как ни был он хорош, как ни старался делать всем добро, собственной жене угодить никак не мог. Жена его сильно изменилась с годами – и не в лучшую сторону: располнела, обрюзгла, но он продолжал её любить. А она, видно, чувствуя это, совсем распустилась. Её характер, всегда властный, «учительский», совсем испортился, она стала раздражительной, вздорной и временами просто невыносимой. Если в молодости она считалась своенравной, то теперь стала настоящей самодуркой. И постоянным обьектом её насмешек и издевок, «мальчиком для битья» был муж Дмитрий.
Каждое лето дом её родителей наполнялся гостями – сьезжались все их дочери со своими мужьями и детьми. Конечно, и Ксения с семьёй каждый день навещала родителей. Вся их большая семья часто собиралась за общим столом, и начинались бесконечные разговоры обо всём и ни о чём, шутки и прибаутки, перемежаемые взрывами смеха. Все очень любили эти семейные посиделки, если бы не внезапные грубые выходки Ксении. Она за столом не давала Дмитрию слова сказать, очень резко, по-хамски его обрывая: «Замолчи, дурак, тебе здесь слова никто не давал!» Все затихали, не понимая, чем объяснить такое поведение родственницы, но, отмечая её уверенный, непререкаемый тон и робкое молчание мужа, предпочитали не вступаться, считая, что это дела семейные, и супруги как-нибудь сами разберутся.
Ксении очень нравилось оскорблять мужа прилюдно и тем самым демонстрировать свою безграничную власть над ним. Конечно, делала она это и наедине, но его публичное унижение доставляло ей особое злорадное удовольствие. И Митя никогда не отвечал ей – всегда замолкал, тушевался и уходил в сторону. Ответить тем же он не мог. Благородство характера не позволяло ему унижать других, а особенно оскорблять женщину, свою жену. Он был на такое просто не способен. Поэтому замолкал, уходил и всё терпел. Но втихомолку стал выпивать, топить свою тоску в вине.
Родственники жены привыкли к тому, что она обращается с Дмитрием ненамного лучше, чем с собакой, и постепенно все, особенно её сестры, стали перенимать полупрезрительное отношение к нему. Дядя Митя с подачи своей жены стал считаться в семье ничтожным человеком, не заслуживающим уважения. Но мужчины этого большого семейства часто возмущались и на рыбалке или на охоте, когда их жён не было поблизости, не раз убеждали Дмитрия развестись с женой. Слушал их дядя Митя, молчал, сидел, понурив голову, но потом всегда отвечал одинаково: «Ну как же я могу развестись! Ведь я её люблю, мою Ксюшу!» «Мы любим тех, кому мы делаем добро», – как верно заметил Л.Н. Толстой. Дмитрий беззаветно любил свою семью, не жалел ради неё сил и