от японцев и своих предателей, что к концу фильма стала совершенно седой.
Мой друг, первоклассник Саловаткин Витя, лежал с ангиной. Я пришел в гости и в лицах, завывая и дрожа голосом, начал рассказывать китайский фильм.
Мама Саловаткина была председателем родительского комитета. Она выслушала мой монолог, накинула шаль и бросилась в школу.
Вскоре я рассказывал историю седой девушки на совете дружины.
Учебный год заканчивался. 1952 год проходил под флагом борьбы корейского народа и китайских добровольцев против американского агрессора. Газета «Амурская правда» опубликовала заметку «Взволнованное слово пионера». Там я был назван Славой, но события были изложены верно. За исключением того, что районо попало в идеологическую ловушку: в пионеры мне было рано, но газета обкома партии уже произвела меня в таковые.
Делать нечего. Собрали школьную линейку и повязали мне пионерский галстук.
Этим дело не закончилось. Газета «Пионерская правда» напечатала маленькую статью под названием «Самый юный пионер Страны Советов» и «Седая девушка». Заведующий Джелтулакским районо осетин Майрам Николаевич Джиоев слег с инфарктом.
Газета ЦК КПК «Жэньминь жибао» в ответ напечатала статью «Советский пионер смотрит фильм китайских кинематографистов о подпольщице Народно-освободительной армии Китая».
В конце марта в наш поселок примчалась «победа» райкома партии и меня повезли на станцию Большой Невер (сорок километров по сопкам с ветерком!) и там я вместе с выздоровевшим Майрамом Николаевичем сел в поезд «Москва-Владивосток» (стоянка поезда две минуты) и поехал в Хабаровск.
В Хабаровске к нам присоединился первый секретарь крайкома ВЛКСМ Олег Белоглазов и мы на самолете «ИЛ-14» начали разбег.
Самолет оторвался на полтора метра и упал на выпущенные шасси в капустное поле.
Нам срочно подали другой. Мы взлетели на Мукден.
В Мукдене (нынешний Шэньян) мы сделали посадку.
Олег Валерьянович сказал, что нас должен был принять премьер Чжоу Энь-лай, но так как наш самолет упал в капустное поле, прием отменяется, и мы должны ехать в город Чанчунь, на центральную китайскую кинофабрику.
Когда мы на поезде приехали в город Чанчунь, нас встречали на улицах толпы китайцев в синей форме. Я здорово испугался.
Нас привезли на черной машине к какому-то дворцу. Там в зале было еще больше китайцев, чем на улицах. Меня повели на сцену. Все аплодировали.
Потом все повернулись и стали аплодировать какой-то женщине-китаянке, которая шла по проходу к сцене.
Когда она подошла ко мне и протянула руку, я понял, что это «седая» девушка.
Только какая же она седая? Она черная! И стриженая!
И здесь я вдруг зарыдал от обиды. Значит, она не поседела от страданий! Значит, всё было понарошку!
Китайцы не поняли моей обиды и принялись аплодировать еще сильнее. Многие плакали, как и я.
А у «седой» девушки были злые глаза: она поняла, что я ее уже больше не люблю.
2. Возвращение
Меня встречал весь поселок. Я даже испугался и забился в угол