лет через сто, никак не раньше.
«Пойдем», – вздыхаешь ты, внезапно потеряв интерес к луне, продолжающей лежать у меня на ладони. Ты даже не смотришь на нее, и я безвольно опускаю обмякшую тряпичную руку, прозаически уверенный в том, что луна с неба никуда не свалится. Так и есть – луна остается висеть на своем небе. Я сразу про нее забываю, заворожено смотрю на тебя, вижу, как ты спускаешься вниз, от ветки к ветке, бесстрашная, как неразумное дитя, не ведающее об опасностях, которые подстерегают на каждом шагу.
«Ну же!» – доносится насмешливый голос снизу. Начинаю спускаться, хватаясь за ветки слегка дрожащими и скользкими от страха пальцами, потому что ничего другого мне не остается. Выдохнув, шумно приземляюсь и неловко падаю на землю, больно ударившись плечом. Ужасно хочется плакать, сил совсем не осталось, и я безвольно откидываюсь назад, растягиваюсь во всю длину на траве, еще не остывшей от дневного тепла. Раскинув пошире руки и ноги, застываю в позе витрувианского человека. Закрываю глаза, но все равно вижу тебя. Ты скачешь, продвигаясь вперед на одной ноге, к дальним кустам, где тускло белеет твоя босоножка. Смешная, думаю я, и сердце сжимается, превращаясь в комок нежности. Обратно ты возвращаешься тем же способом, подпрыгивая, босоножка в руке – глупая, думаю я, и сердце сжимается снова. В том, что ты сейчас упадешь на траву рядом со мной, сомневаться не приходится. Мысленно воздаю хвалу собственной импровизации – конечно же, идея великолепная, она просто не может тебе не понравиться. «Здорово», шепчешь ты, уже совсем рядом, и твой шепот нежно щекочет мое ухо. Приоткрываю один глаз – возле моей щеки хлопают твои ресницы. Над головой звезды, и ты тотчас придумываешь для нас подходящее занятие. Впрочем, считать звезды тебе вскоре надоедает, и ты начинаешь, посмеиваясь, старательно сбивать меня со счета – это нравится тебе гораздо больше, и на сорок пятой звезде я окончательно сдаюсь, получая в награду легкое прикосновение губ. Приподнимаюсь на локтях, пристально и строго вглядываюсь в твое лицо. Убеждаюсь, что этот поцелуй, как всегда, был всего лишь плодом моего воображения, и снова упираюсь затылком в жесткую и сонную траву, сопровождая эту серию бессмысленных движений глубоким вздохом.
Ты начинаешь медленно водить пальцем по небу, на ощупь отыскивая ковш Большой Медведицы. Заблудившись в звездах, так похожих одна на другую, разочарованно вздыхаешь. «Вот же», – бормочу я тебе в ухо, беру в руку твою ладонь. Ты послушно вытягиваешь указательный палец, он соединяется с моим указательным пальцем – объединившись, вместе они достаточно быстро находят оба ковша, и большой, и малый. Я думаю о том, что люблю тебя, а ты просишь отыскать теперь созвездие Гончих псов, о котором я не имею ни малейшего представления. Но благополучно справляюсь и с этой задачей, нахожу для тебя еще с десяток созвездий, по большей части придуманных мною, не существующих. Последнее нравится тебе больше всего. Дорожка крошечных звезд на самом краю неба, похожая на рассыпавшиеся