знакомое? – спросила я.
– Нет, эти – не из моих людей. Мои – мелкие пташки, инспектор. С их помощью нам никогда не выйти на киллеров.
– Разумеется, ведь наемные убийцы – это своего рода элита.
– Хорошие, да. А плохие обычно бывают из самых отбросов, из тех, кому падать ниже уже некуда. Их мы ловим дня за три. Они или принадлежат к маргинальным группам, или безнадежно больны, так что терять им уже нечего, или это обычные уголовники, которым срочно понадобились деньги. Халтурщики, одним словом.
– Наш-то на халтурщика мало похож. Абаскаль считает, что это настоящий профессионал.
– Тогда от моих информаторов, как я и сказал, толку – шиш. Не беспокойтесь, я этим займусь и допрошу обоих.
– Нет уж, я сама с ними побеседую.
– Это небезопасно. Любой осведомитель может быть двойным агентом.
Я какое-то время с улыбкой смотрела Гарсону в глаза, пока он не смутился.
– Что-то не так? – спросил он наконец.
– Разве мы заключили с вами некий негласный договор, Фермин? Мол, вы берете на себя самое опасное, а я – что попроще?
– Да нет же, нет, инспектор. Я просто хотел показать себя джентльменом.
– Именно так я и подумала.
Он глянул на меня с досадой. И был бесконечно прав, придя к выводу, что не заслуживал начальницы вроде меня.
По правде сказать, фигура киллера, маячившая за этим убийством, сильно меня беспокоила. За время работы в полиции иметь дело с киллерами мне еще не случалось. И я очень мало что про них знала. Однако, признайся я Гарсону в своих затруднениях, у него тотчас возникло бы желание меня защитить, а этого я допустить не могла. Когда Гарсон начинал проявлять отеческую заботу обо мне, он становился совершенно несносным. Я должна быть осмотрительной, удерживать равновесие и не брать на себя никакой ответственности, прежде не изучив как следует ситуацию. А еще нам сообщили, что записная книжка Вальдеса, как назло, тоже никаких следов не давала. Мы по-прежнему находились в тупике. В книжке имелись номера телефонов либо коллег-журналистов, либо людей из близкого окружения Вальдеса, скажем, дантиста.
Барселонский журнал, где работал Вальдес, не был, строго говоря, таблоидом. Он определял свое направление как “новости для женщин” и назывался “Современная женщина”. Я придирчиво его изучила, прежде чем явиться в редакцию, но не нашла ничего, что можно было бы посчитать новостями в привычном значении этого слова. Мало того, все, о чем там сообщалось, запросто могло происходить, допустим, в Древнем Египте. Моды, макияж, прически, дизайн, кулинарные рецепты, а также кое-какие сплетни из жизни актеров или представителей светских и финансовых кругов. Именно в разделе, отданном под сплетни, и помещалась колонка Вальдеса. Я прочитала ту, что была у меня под рукой, не надеясь обнаружить что-то исключительное. И была права. На сей раз Вальдес обратил свое внимание на телекомментаторов, хотя упомянутых там имен я никогда даже не слышала. Писал он