Но это вопрос не ради вопроса. Воспитание всегда должно быть воспитанием. Это я такой добрый и спокойный, а вот некоторые могут и вспылить. Да, я хлевный. Станимир. – Человечек приложил ладонь к сердцу (если, конечно у хлевных вообще есть сердце), наклонил голову, после чего вновь уставился на Тимофея.
– Тогда ты уже знаешь, для чего я беру немного соломы, – опустив глаза, тяжело проговорил Тимофей.
– Бери, бери, для такого дела не жалко. К тому же лучше будет, если её заберешь ты, чем эти многочисленные родственники.
– Тимофей не понимал, почему Станимир высказывал к родственникам Святослава такое пренебрежение.
– Спасибо, – Тимофей вернулся к соломе. – Я не заберу у тебя все, мне хватит и малого.
– За меня не беспокойся. Бери сколько надо.
Тимофей нагрузился соломой и направился к двери, повторно поблагодарив Станимира. У самой двери Станимир подскочил к Тимофею и схватил его за руку, отчего мальчик чуть не выронил так тщательно отобранную солому.
– Помоги Драгомиру. Он ведь был очень хорошим хлевным. Я только сейчас начинаю его понимать.
– Тимофей кое-как обернулся, глядя поверх наваленной кучи. Станимир понуро провожал его взглядом.
– Когда мы всё восстановим, приходи к нам. Для меня ты всегда будешь желанным гостем, – Тимофей поддел ногой дверь и вышел наружу.
Дверь за ним захлопнулась сама, как мальчику показалось, со словом «удачи».
Быстро добежав до дома, Тимофей сложил принесенную солому рядом с дверью своего хлева. Распахнув дверь, впуская свежий воздух, мальчик вошел внутрь. Неприятная полутьма поглотила его и затащила внутрь. Работать предстояло очень много, но Тимофей никогда не боялся трудностей.
Собирать тухлятину, которая когда-то была соломой, а теперь представляла из себя непонятное месиво, оказалось очень сложно. Она застревала в щелях, проваливалась между досок, пачкала пол. Из растревоженной соломы в разные стороны понеслись жуки и многоножки. Тимофею пришлось выходить не один и не два раза, прежде чем под этой кучей стал просматриваться пол, или, точнее, то, что от него осталось (обтёсанные бревна, служившие полом, когда-то были предметом зависти всей деревни. – у большинства селян полы были земляными, но сейчас даже в полумраке было видно, что представляют они собой ужасное зрелище). Теперь руки марать было слишком противно, да и опасно – кто знает, что может скрываться под этой топкой массой (откуда взялась вся эта сырость, еще предстояло подумать)? Так что Тимофей решил воспользоваться рогатиной, всегда хранящейся в сенях избы (отец ею практически не пользовался, на охоту он ходил очень редко, а для чего-нибудь другого применить рогатину у него воображения не хватало).
Рогатина была широкой, но Тимофея это не смущало – главное, чтобы было чем ковырять. Попробовав подцепить грязную солому несколько раз, Тимофей понял тщетность своих усилий и в сердцах ткнул рогатину в остатки соломы.
– Ай! Ты чего