ты всё это время был в ванной?! – поразилась Ада. – А разве они туда не заходили?
– Нет. Просто заглянули. Видимо, очень торопились найти меня, вот и проглядели. Я в ванную залез и шторкой прикрылся. Я же худой, вот они меня и не заметили.
– Разве собаки не были в ванной?
– Нет. Я перед входом рассыпал порошок, отбивающий чутьё.
– Что ты хочешь? – Ада попыталась придать голосу строгости.
Она уже не верила ни страдальчески-мученическому виду, ни единому слову этого испуганного человечка. Жалость плохой советчик. Особенно напускная. Теперь она знала наверняка: перед ней оборотень.
– И хватит притворяться. Я тебя вижу насквозь.
– Даже так?!
Молодой человек попытался придать бровям изгиб удивления, а глазам почти детскую наивность, но передумал: надоело ломать комедию перед этой мерзкой колдуньей, исковеркавшей его жизнь и судьбу. Он пристально посмотрел Аде в глаза, и той на миг показалось, что он забрался к ней прямо в душу.
Ада почувствовала, как холодеют руки, немеют ноги. От бомжика не осталось и следа. Решительный жёсткий взгляд, худое, но крепкое жилистое тело, гордо поднятая голова знающего себе цену человека. Преображение настолько быстрое, что Ада не успела подготовиться к встрече с новой сущностью, всё ещё надеясь, что это только плод её воображения.
– Сейчас ты расскажешь мне всё, что я должен знать. Обо мне. И особенно о ней, – произнёс он тоном, не терпящим возражений.
«И снова не называет её матерью… Нет! Я и рта не раскрою! – думала Ада в смятении. – Иначе подпишу приговор нам обеим!» И тут же поведала всю историю его появления на свет. В неё словно впрыснули сыворотку правды. Она рассказывала торопливо и без запинки, как хорошо вызубренный текст, словно боялась, что он прервёт её на полуслове. Рассказывала не только подробно, но со всеми своими комментариями и мыслями, которые посещали её в тот злополучный день.
Она даже не пыталась сдерживаться в выражениях, которыми награждала порочную Нину, язык – вот уж воистину без костей! – сам выбалтывал такие чудовищные подробности, что Ада просто диву давалась, сколько же в ней, оказывается, жестокости и злословия. Выложила всё без утайки и вмиг почувствовала себя опустошённой, выпотрошенной словно рыба. Сейчас она сама себя ненавидела.
Ада робко взглянула на молодого человека. Лицо его было черней тучи перед грозой, а глаза метали молнии уничтожающего гнева, которые, казалось, прожигали тело колдуньи насквозь.
Вдруг ей послышался шорох за дверью. Вот она, её надежда на спасение! Ада вскочила и бросилась к выходу, в панике забыв о звонке, который был всегда под рукой. Колдунья уже коснулась дверной ручки, когда почувствовала на шее накинутую тонкую металлическую струну. Она даже успела ухватить её пальцами, отчаянно сопротивляясь наваливающейся на спину тяжести. Молодой человек оказался сильнее, чем выглядел, и Ада поняла,