штиль?! Какая культура написания?! Какой «ужаст»?! – потешался актер и продолжал цитировать:
– «Профессор Шацкий горько обрыдался, только по приезде в унылый Сан-Петербургер, узнав о судьбе несчастной своей возлюбленной».
– Только представьте, господа-товарищи, как «горько обрыдался» профессор «по приезде» в Санитарный Петербургер! – паясничал Рома. – Я вас умоляю, братья-коллеги, Шекспир закололся бы гусиным пером, узнав о творчестве нашей уважаемой тёти Сони с Привоза!
Скороспелый «Сан-Петербургер», видимо, дописанный и отпечатанный сценаристкой, буквально, вчера поздним вечером, сразил образованного Веденяпина наповал. Группа валялась по стульям от хохота при выразительном художественном чтении актера. Режиссер попытался замять инцидент и попросил всех разойтись. Сценаристка пребывала в полуобмороке. Веденяпин не стал щадить даму «бальзаковского возраста», добил писательницу, что тухлыми «петербургерами» он сыт по горло, и гордо удалился, собираясь напиться в одиночестве.
После первого прочтения сценария в Одессе перед съемочной группой, столичный актер подшучивать над графоманкой не стал. Нынче, после откровенного плагиата, устроил свой публичный «творческий» вечер и презрел сценариню окончательно.
Дня через три Рома еще раз засветился в обшарпанном номере «запойного общежития киношников» – гостинице «Экран», где под общий гогот собутыльников устроил чтения сценария, что называется, в лицах. На славную вечеринку внезапно нагрянула сценаристка, гнать ее не стали. Она просидела минуток десять на продавленной койке мрачнее бездомного пса с Молдаванки, и удалилась. Предовольные слушатели ржали так, что через полчаса в тесном, одноместном номере набилось человек двадцать, жаждущих продолжения спектакля одного актера.
На другой день уязвленная писательница вознамерилась извести, вымарать из своего «бессмертного» творения персонажа по фамилии Шацкий в исполнении талантливого чтеца Веденяпина. Неуемная шизофреничка написала на имя директора киностудии кипу заявлений, прошений, жалоб и кляуз. Но был уже отснят приличный метраж «фильмы» с пошлым названием «Лилия на песке». Веденяпина – Шацкого никак нельзя было ни заменить, ни выгнать с роли, на беду и полное расстройство сценаристки – лентяйки, обжоры и неряхи.
Наглец Веденяпин получил устный выговор от директора фильма за «публичное оскорбление автора сценария», лишился будущей премии и совсем расслабился, растворился в своих мыслях и несбыточных чаяниях. Творческий пыл и актерский задор московского фигляра угас. Но ненадолго. Веденяпин намеревался без конфликтов, скандалов и провокаций тихонько и неприметно отсидеться, отбыть «повинную» на съемках до августа месяца и остаться на «озвучку» роли. Мечтать не вредно, если нечем заняться.
После лишения премии за оскорбление «блатной» сценаристки, актер умерил свой нрав и пыл. Вполне искренне поблагодарил