очки целую вечность. На самом деле его жест был стремительным, как всегда, просто время в отдельно взятой гостиной дало сбой.
– Семьям, успевшим завести ребёнка до тридцати, давали трёхкомнатную квартиру. Мы думали не только о себе, сынок. О твоём будущем. А сам-то ты о нём дума…
Энгель вскочил с кресла так резко, что мать поначалу перепугалась и кинулась закрывать собой оконный проём – так, на всякий случай. Но Энгель только рассмеялся, глядя на неё, и смех его был горьким, взрослым и совсем-совсем чужим.
– С обрубленными крыльями не летают, мам. Я в курсе. Только самолётом. Спишемся в соцсетях, быть может. Ауфидерзейн.
***
Через трое суток практически непрерывного программирования, которое больше походило на шаманские пляски вокруг «Дафны» с матерными заклинаниями, Белёк сдался. До первых результатов было совсем недалеко, но он жестко вырубил компьютер, едва скомпилировав сырую прогу. Ошибок не выдавала и слава богам Сети. Не выключавшаяся все это время одна-единственная песня с быстрым электронным битом, задававшая ритм мыслям, сейчас била по ушам только одной фразой «the night is already over». Значит, стоило выползти из логова на свет божий, проветрить голову, а потом опробовать на себе анти-Дафну.
За последующие пять часов мироздание пополнилось двумя фотками Куршской косы, скриншотом табло гоночного заезда на картинге и жутко недовольной Астрой Самойловной, у которой из-за грязного и потного Белька сбился график субботней стирки. Ворчание хозяйки квартиры добавляло душу шум прибойной волны, и было так легко представить себя одновременно и на близком взморье, где ворочается великан-Балтийский, и на рычащей трассе в подземном паркинге полузаброшенного торгового центра. Белёк блаженно щурился, отдаваясь потоку воды как лучшей из тех девчонок, что целовала его у памятника Канту. Но, черт побери, как тут было не выдохнуть, когда, казалось, вместе с гарью, потом и стойким запахом бензина с тела сходила какая-то странная шелуха безнадежности?
Через десять минут эстафету у мироздания перехватил сетевой блог. Туда отправились и фотки, и пометка, что blank_point показал третий результат в заезде, и еще небольшая запись о… Белёк вздохнул, нажимая enter. Чего уж тут греха таить – лучший круг мог быть и меньше тридцати секунд, если бы парень не зависел от линз с диоптриями. Какими бы суперсовременными они ни были, но полная коррекция в минус десять давала о себе знать. Она же и перевела Белька на полуофициальное положение, ибо ни одна корпорация не хотела нести ответственность за такого слепыша, а когда Белёк сунулся со своей миопией в один из центров лазерной медицины, ему объяснили популярно, что в пятнадцать лет ему сеточку прожгли по страховке, выправили зрение немного, а теперь, будь добр, плати заоблачную сумму сам и принимай риски ослепнуть совсем от повторной операции.
Поэтому Белёк работал в своём логове, изредка цеплял линзы и отводил душу в ночных заездах на мотике по ночному Калининграду, да пропускал сквозь пальцы сахарный белый песок Куршской.
Таким