каменным мешком с максимальным приложением охраной усилий, дабы эта «пожизненность» не слишком затянулось, предъявляло даже к ребенку очень нехилые требования. Так что в этом случае и десятилетний мальчишка мог намотать, так сказать, на ус много чего интересного.
Короче, обед прошел не только весело, но и с огромной пользой. Лишь в самом конце я едва не спалился в очередной раз. Потому что сестренка Ксения, оборвав свою очередную фразу, внезапно уставилась на меня сердитым взглядом и рявкнула:
– А ну, перестань на меня так смотреть!
– Как? – не понял я.
– Срамно! – буркнула она и покраснела.
А я торопливо отвел взгляд, матерясь про себя. Да, парень, осторожнее надо быть, осторожнее. На минном поле находишься. Шаг вправо, шаг влево – все, аллес капут! А ты тут расслабился, на девичью грудь масленые глазки навел. Да еще на сестрицу. Ну не урод ли?..
Проводив сестренку, я почувствовал, что меня потянуло в сон. Ну еще бы, всю ночь не спал, учил «матчасть», собираясь отоспаться как обычно днем, а тут вон оно как повернулось. Да еще такая эмоциональная нагрузка – отец, сестра… Так что я начал зевать, еще прихлебывая кисель. И потому Суюмбике, быстро утерев мою позевывающую мордочку, отвела меня в постель. Уже засыпая, я внезапно подумал, что с гигиеной-то здесь как-то не очень. За все время, что я здесь находился, меня умыли только раза три, а о том, чтобы мыть руки перед едой, тут вообще и слыхом не слыхивали. С этим я и уснул…
3
– Аким! А-аки-им!
Аким торопливо бухнул бадью с водой на лавку и обернулся к отцу.
– Чего еще надобно, тятя?
Отец добродушно усмехнулся:
– Беги уж, пострел. – После чего ловким движением выудил из горна заготовку сошника и опустил ее на наковальню, указав молотобойцу: – Изначали!
Аким шустро шмыгнул за дверь, сопровождаемый перестуком молотков. Однако, едва переступив порог кузни, Аким вытянул из-за пояса тряпицу и, делая вид, что вытирает измазанные в угле и железной окалине руки, двинулся к воротам. Несмотря на то что для своих девяти годов Аким выглядел очень крупным и сильным парнем, отец его пока не допускал до наковальни. Нет, в кузне Аким уже давно торчал вполне законно. И помогал отцу чем мог. Ну там воды из колодца наносить, пол подмести, струмент после работы очистить и разложить как потребно, иногда ему даже доверяли разжечь горн, но наковальня для него пока что была под запретом. А обидно же. Сколько раз видел, как батя все делает, как калит заготовку, как работает молотом, когда один, а когда на пару с Петрушей-молотобойцем, и вроде было все понятно, как и что делать-то. И сам же батя иногда эдак взглянет сторожливо, примечает ли сын, а когда и прямо скажет: «Ну-тко, примечай», а все одно ни разу молота в руки не дал. Даже на пробу. Но приятелям об этом знать совершенно необязательно. Пусть думают, что он уже вполне взрослый и родителю шибко пособляет…
Отворив сделанную из деревянных плах толстую воротину, Аким степенно оглядел