словом, голос Регины становится все более волнительным.
– Регин, если не хочешь об этом говорить…
– Нет-нет. Дослушай до конца. Будет тебе наука… Помнишь, я устраивала вечеринку? Вы с Димкой тогда как раз переезжали на новую квартиру и не смогли прийти.
Агата кивает.
– Я тогда здорово обиделась на тебя, – продолжает Регина, – понимаю, в тот момент вам хотелось быть только вдвоем, но все же это не повод отказываться… Вообщем, в тот день все у меня не клеилось. Вся вечеринка пошла наперекосяк. А под финал, мы с Темиком поругались из-за какой-то ерунды. Я вышла в подъезд, покурить, успокоиться и тут, как из под земли, вырос дядя Леня. Стоит, глазками стреляет, забрасывает наживку, знаешь, в таком подкупающем отеческом участии: «Бедненькая, – говорит, – бедняжечка. Как можно не ценить такое сокровище?..»
Ему удалось сказать это таким тоном, что я задрала нос и впрямь задумалась: почему меня, такую расчудесную, первую красавицу школы, не ценят по достоинству? Я была настолько зла на Артема, и вдруг ясно осознала, что заслуживаю лучшего. Чего? Кого? Это был уже другой вопрос. В тот вечер дядя Леня лишь прощупал почву. А вот… на следующий день, когда родителей не было дома, он и явился. Прямо с утра, представляешь? Не знаю, о чем я думала, когда открывала ему дверь, Агатка?
По – началу, я пыталась состроить из себя возмущенную недотрогу, хотя от радости готова была кипятком писать. Что ты, такой кобель у моих ног, приполз, чуть ли не на коленях выпрашивать меня у меня же. Знала ведь, что он придет! И ждала его, как дура. Я даже губы накрасила…
– Регинка…
Регина делает знак, чтобы Агата ее не перебивала:
– Темик как-то сказал: «Я не боюсь твоей измены. Ты такая красивая, что любой парень к тебе и подойти побоится». А вот Воропаев не побоялся. Ловко подобрал ключик.
Все так и думают – раз красивая, значит очень опытная в вопросах любви. Уж ты-то знаешь, у меня кроме Артема никого и не было! Из-за отсутствия опыта у меня не было шансов запудрить мозги такому ловеласу как Воропаев.
Ломать комедию, разыгрывая перед ним недоумение? Это было бесполезно – он просекал все мои ходы еще в зародышах. – Регина хмыкает. – Странно, не помню, что же он сказал тогда? Как начал разговор? Зато помню… гулкий звук, когда шандарахнулась затылком о входную дверь – это и был наш первый поцелуй…
И вот, я, за секунду до того, как все должно свершиться, балбеска, думаю: «На кой черт мне надо это все?» И сама же себе: «Ну, чему быть, того не миновать… Чего же ты? – думаю. – Ты же этого хотела, почему не радуешься?»
Будто я сама себя уговаривала порадоваться сбывшейся мечте, убеждала себя, что многого лишусь, если не испытаю такой любви, а у самой глаза уставились в пустоту какую-то, сердце зашлось, а мозгов-то не хватило понять, что радоваться попросту нечему! «Отчего ж ты недовольна? – спрашивала я себя, – на какие эмоции рассчитывала и разве не этого добивалась? Вот она – твоя большая, красивая история любви!»
Нет,