и то, как я боюсь смотреть в глаза Артему, своим родителям, всему белому свету, своему отражению в зеркале, в конце концов…
– Ты любишь его, Регин?
Регина отворачивается, пряча слезы:
– Понимаешь, я чувствую, что теперь, кроме Лени у меня никого нет. И каждый раз, когда я остаюсь одна, я умираю без него. То, что я чувствую – не любовь. Это – болезнь. Но я не могу бороться с этой болезнью. У меня нет иммунитета. Как же тяжело, как невыносимо, Агатка. Если бы ты могла понять… От этого не убежишь и больно всегда, каждую секунду, даже сегодня, сейчас, и в душе, и в голове, и в кишках. Как я вообще могла до такого додуматься и считать это приемлемым? Измена, предательство… Каждый раз когда Темик звонит, и мне приходится отменять нашу встречу, ссылаясь на работу – хочется повеситься. Я ведь столько времени хранила верность Артему, уж ты – то знаешь. Ничьих губ, кроме его, на своих не чувствовала. Я – убийца. Измена – это преступление, надругательство над собственными остатками души. Может, это не для всех так, я не знаю, но для меня – это оказалось так. Я искупаю свою вину ежесекундно, поэтому, не суди хоть ты меня, Агата. Ты чистая, честная. Люби своего Димку, и дай вам Бог счастья…
Агата бросает шариковую ручку, выходит из-за стола и, обойдя Регину, которая стоит к ней спиной, обнимает ее. Та вцепляется руками крепко-крепко:
– То что я рассказала… прошу тебя, никому!
– Не волнуйся. Я никому этого не скажу.
– Я у Темика три года выдрала, – всхлипывает Регина. – Тянула из него соки, как пиявка… Как я ему скажу?
– Не реви. Все будет хорошо, – говорит Агата, но в глубине ее души мечутся совсем другие, гораздо более тягостные мысли.
Глава 24
Повернув ключ в замке и войдя в квартиру, Агата сразу же слышит голоса, доносящиеся из кухни. Один из них принадлежит Димке, узнав второй, Агата замирает на месте.
– Обычно студенты уже на старших курсах знают, где будут работать, – говорит Дима. – Устраивает кто-то из своих. После выпуска предполагалось, что и за меня замолвят словечко – отец должен был договориться. Но этого не случилось. А к кому бы я не обращался самостоятельно – получил отказ. Везде нужен блат и опыт. Сейчас работаю на фирме Валерки Сафьянова, знаешь его?
– Знаю.
– А что толку? Сижу, бумажки перебираю, на телефонные звонки отвечаю. Моя девушка больше меня зарабатывает.
– Неужели все настолько плачевно? Я считала у тебя есть свой личный капитал, счет в банке, какая – то стартовая площадка…
Дима нервно смеется:
– Все так думают. Я единственный наследник, но юридически за моей душой – ни гроша. Даже квартира оформлена на отца. Не понимаешь? Родители, таким образом, пытались меня контролировать. Они это делали всю жизнь и сейчас ждут, когда мне надоест нуждаться, и я приползу к ним, чтобы и дальше жить по их правилам. Не дождутся!
– Знаешь, когда