когда с начала 90-х новые русские зачастили из Москвы и Санкт-Петербурга в Лондон, то все они казались ему людьми в высшей степени разумными, содержательными и образованными.
В течении первых трёх сумбурных лет русской революции более двух миллионов человек покинули Россию, большинство из них осели на континенте, но не в Англии, которая всегда слишком болезненно относилась к своим границам. Лагерь беженцев в городишке Ньюмаркет (что в 50 километрах от Кэмбриджа) работал в полном соответствии с законом о «желательных и нежелательных иммигрантах» предусмотрительно принятым в ещё 1905 году. Отфильтровав из общего массы русских переселенцев всего около 15,000, людей исключительно высших сословий, благородного происхождения, политиков, учёных и аристократов, их выпускали за железные ворота с видом на постоянное жительство, тщательно перепроверив те немногие документы, которые были при них.
Расположенный в прямой досягаемости голландских и французских паромов, порт Норвич, скорее всего в силу своей географической близости к пересыльному лагерю в Ньюмаркете, на некоторое время стал своего рода центром притяжения и принимал еженедельно сотни русских людей, прибывавших из Остенде, Аудесхильда, Роттердама, Кале, а также из Курляндии и Лифляндии, из всего того, что позднее стало называться Прибалтикой.
А еще через пять лет почти 90,000 русских жило в Великобритании. Большинство из них держались своим сообществом в Лондоне, но многие осели в Норвиче и его окрестностях которые напоминали своими зелёными пейзажами российские равнины средней полосы, Брянска, Смоленска, Екатеринослава, Орла, Тулы.
Иммигранты гордо перебивались с хлеба на воду, уже скоро продав свои немногие драгоценности, которые смогли вывезти на себе, а в их аскетической нищете было что-то очень величественное и мученическое. Даррэл вспомнил одного интересного русского, который проживал неподалёку и давал всем уроки верховой езды. Ему было в то время уже за пятьдесят, когда он случайно заметил их первые детские попытки прокатиться верхом. В тот момент они без спросу выводили из конюшни своего отца кое-как осёдланных лошадей. Даррэл уже почти был готов пришпорить её пятками и попробовать пустить её вскачь, как мужчина крикнул им издалека, торопливо подходя к ним:
– Стой! Подтяните подпругу – разобьётесь или седло потеряете!
Даррэл опешил и замер на спине своей лошади, а его друзья с любопытством уставились на мужчину. Им тогда едва исполнилось двенадцать и они часто вспоминали этот случай позже. Запомнилось, как тот мужчина заговорил с ними так запросто, как с равными, без всяких нравоучений, что сразу стало ясно, что их тайна останется с ними навеки и что он даже не подумает рассказать об этих проделках их родителям.
– Get off the horse. Слезай, помогу – сказал он на хорошем английском, но с лёгким континентальным акцентом. Подойдя сбоку к лошади, мужчина засунул пальцы между подпругой и её