это мой рай, говорит.
Придет – предложу ей рай в ее кабинет перенести. Степенный секретарь принесет вам кофе и попутно руку в резиновой перчатке в вас сунет.
Перчатку с руки мне содрать?
Но мы с вами, Татьяна, разве настолько близки… сумев стать отважным, безбедное будущее себе обеспечу? Мне очень хочется сказать, что я не продаюсь. Для меня, поверьте, в Барнауле вакансия была, но я отклонил! Правда, основанием никак не чувство собственного достоинства выступило.
Барнаулом меня не покупали – об освободившемся месте по моей же просьбе в известность поставили. Отсюда я решил выбираться и Барнаул мне подходил, но реальная возможность представилась мне в момент, любовным приключением озаренный.
Властительницу моих дум и подъемную машинку для моего пениса Люсенькой звали. Я в свою очередь специалисткой по подрывной деятельности ее называл.
Мое нутро посеянным Люсей дисбалансом довольно жутко трепало. Нас, гинекологов, от женщин обычно не сотрясает, но с Люсей меня до заскоков разобрало. У ее дверей дежурил! Скабрезные записки в ее газетный ящик подсовывал!
Неведомая мне до того времени оголтелость. Вытянувшееся до звезд дерево безудержной страсти. В благоприятных условиях моего кабинета вряд ли бы я Люсенькой заразился. Женщина приходит на прием, восприятие гинеколога обнуляется профессиональной сушью равнодушия… с Люсей я не на приеме. Полагая, что ей это не нужно, Люся в женскую консультацию не ходила; переменить ее точку зрения мне, конечно же, следовало, но о том, что я гинеколог, Люся не знала, а кто из обыкновенных мужчин будет советовать женщине в консультации наблюдаться?
Я мужчина гинекологический. Поскольку выдаваться не желаю, о консультации ни слова.
Поддавшая Люся сама как-то бросила, что побывать в женской консультации жизнь ее пока не заставила – я чуть себя не раскрыл, но вырывающиеся поучения сглотнул и лимонной водкой запил. Положение дел я от тебя, Люся, скрываю. Катясь по наклонной, лезу к тебе губами, одной рукой обнимаю, а второй член достаю, в постельных контактах я никогда не был хорош, но с тобой, Люсенька, я вполне: «Я не горяч, но я предупреждаю, отчаянное что-то есть во мне». Если бы я разъяснил, что произнесенная мною фраза принадлежит принцу Гамлету, в Люсеньке я бы настороженность вызвал: что он за тип, откуда в нем такие познания; интеллектуальность у нас не в почете. Кто высунется, остракизма от масс удостаивается.
Думающие головы у нас наперечет, а крепкие фаллосы, похоже, в достатке. Какой-то из них мою Люсеньку теперь долбит. За меня она не держалась – относилась несерьезно, постоянно по телефону кому-то названивала: привет, Ванечка, здравствуй, Василий… пронзительно воющий гинеколог! У ее двери Люсеньку жду, а она с тупо глядящим кабаном по лестнице ко мне приближается. На меня поглядел и тупость в его взгляде ненавистью разбавилась. Люсенька взглянула на меня