Трепутивель.
По дороге остановился отдохнуть в Выселках незадолго до появления там скитов. А когда те напали, взялся за оружие. Кочевники получили редкую возможность по достоинству оценить его умение владеть мечом. Когда пал последний житель деревни, Михайлик ещё сражался. Его никак не могли одолеть. Лишь гора вражеских трупов росла вокруг. Всё больше скитов стекалось к месту схватки. В конце концов, его бы задавили числом. Ведун уже готовился достойно встретить свою смерть, когда среди горевших домов замелькали всадники Петрика. Теперь уже враги были вынуждены обороняться, а Михайлик пошёл в атаку. Да ещё какую! Он размахивал мечом и кинжалом, как мельничными жерновами, раскидывая сбившихся в кучу врагов, словно кегли. Так и пробился сквозь их ряды навстречу наступающим, оставив позади пустой коридор, устланный мёртвыми телами.
Об этом земляне узнали, когда Михайлика привели к ним в обоз. Тот решил не испытывать судьбу и добраться до Трепутивля вместе с дружиной.
Они быстро нашли общий язык. Ведун был прост и прямолинеен, к тому же не в меру словоохотлив, и за короткое время выложил попутчикам всё о себе и своей жизни. При таком раскладе он имел полное право требовать ответной откровенности, чего Пырёв с Аркашей всячески пытались избегать. Поэтому в разговоре с Михайликом чувствовали себя скованно.
– Вас как звать-величать? Отколь и куда путь держите? – разразился вопросами выговорившийся ведун. – Одёжа на вас, гляжу, чудная, доселе невиданная. Издалеча, верно?
– Верно… – только и ответил Стас.
Не собирался он пускаться в пространные описания их путешествия между мирами. А ссылки на местную малознакомую географию могли только всё запутать и вызвать подозрения ведуна. Оба молчали. Один ждал продолжения, а второй не хотел отвечать. Выручил Аркаша, который всегда тонко чувствовал ситуацию и умел направить беседу в нужное русло. Это не раз выручало. Подстроившись под речь Михайлика, он вдруг выдал:
– Мы из славного града, что лежит за тридевять земель и тридевять морей, что ни стар, ни млад не ведает здесь его названия. Меня зовут Аркадий-свет-Сергеевич, а со мной славный воин Станислав-свет-Петрович, прозванный за хоробрость свою и удаль молодецкую Упырём. А куда наш путь лежит, того и сами пока не ведаем. Странствуем по свету, мир зрим, про себя сказываем. Сейчас из Суматошья в город Трепутивель сопровождаем сотоварища нашего, воеводу Юноса. А дале поглядим.
Мастерству Башки, с которым он так лихо ушёл от прямого ответа, можно было только позавидовать. Не понравилось Пырёву лишь мстительное упоминание Аркашей прозвища «Упырь». Он покосился на Михайлика, с опаской ожидая его реакции на всю эту белиберду. На секунду кустистые брови ведуна сошлись на переносице. Мимолётный, пристальный взгляд на Пырёва. Но тут же черты лица разгладились, вновь появилась улыбка. Только вот былого радушия в ней, кажется, слегка поубавилось.
– Притормози, Башка, – шепнул Стас.
Но предупреждать