три дня Асмунд возненавидел и стратонес, и греческую чечевицу, и похлебку из капусты, от которой только урчало в животе, и двор, где от скуки упражнялся заодно со стратиотами. Тех сейчас было не много – большинство отправилось воевать с сарацинами, как во всякое лето. Только эти упражнения несколько развеяли его скуку и негодование: любопытно было посмотреть греческое оружие, доспехи, приемы, которыми со всем этим управлялись. Запоминал слова: лорикий – кольчуга, кавадий – стеганый поддоспешник, клибанион – пластинчатый панцирь, скута – продолговатый щит, туреос – небольшой круглый щит, спата – тяжелый меч, парамирион – однолезвийный меч с рукоятью иного вида, контарион – длинная пика против конницы…
Однако в первый раз греческие чины приняли русов довольно быстро. Едва неделя прошла, как за ними явились два десятка царских хирдманов в клибанионах и повезли – только троих послов, без отроков, – вдоль Босфора на юг, к Царьграду. Даже не позволили взять с собой купцов, чтобы переводить: сказали, что у асикрита есть свой толмач. Высадив с южной стороны мыса, завели в огромный каменный дом, что стоял прямо за стеной. Вход охраняли два каменных пса, у которых на шее росла густая шерсть. Асмунд знал, что от каменных зверей вреда быть не может, и все же прошел между ними не без тайного детского опасения – а что, если вдруг…
Не показывая смятения, Асмунд следовал за провожатыми по гладким каменным полам. Как можно на самом деле жить в таких избах, с такимим-то огромными окнами, что хоть человек пролезет?
– Как они здесь топят? – по пути шепнул он Кольбрану, пройдя три покоя и не обнаружив ни одной печи либо хоть очага.
– Никак! – Кольбран показал на верхнюю часть серовато-белых стен: – Видишь, копоти нет.
– А как жить?
– Зимы у них не те, что наши. А летом среди камня прохладнее.
Асмунд и сам ощущал, как приятно после жары снаружи войти в прохладу, и все же среди камня с непривычки чувствовал себя неуютно.
Русов принял асикрит логофета дрома, по имени Лаврентий, по званию тоже спафарий, хотя без меча. Чернобородый мужчина, еще довольно молодой, с крупным носом и ранней лысиной, он сидел за столом, по которому было разложено множество желтоватых кожаных листов – расправленных и свернутых. С одной стороны за столиком поменьше устроился другой бородатый грек, одетый скромно и с писчей палочкой в руке. А возле стола стояла… какая-то старая, противная по виду баба с коротко остриженными непокрытыми волосами, одетая в мужскую рубаху и узкие порты. Асмунд воззрился на нее в изумлении, будто на оборотня. Едва рот не открыл.
Сидевший за столом грек что-то сказал.
– Мне доложили, что в Росии сменилась власть и вы приехали от нового архонта, – перевела баба на славянский.
Говорила она понятно, но и голос был какой-то странный: не мужской и не женский. Вефаст украдкой толкнул Асмунда локтем и многозначительно кивнул на грека за столом.
– Говори с ним! – шепнул он на северном языке. – Это кейсаров