следов самолётов в небе? Где это всё?
Смущённые, ошарашенные люди, но вновь ощутившие хлипкую надежду и вроде бы Землю под ногами, не чувствуя ни холода, ни вновь поднявшегося ветра, растерянно смотрели в небо над головами. Минута за минутой, переступая с ноги на ногу, пытаясь привести в непротиворечивое согласие то, что видели сейчас и то, что узнали до этого днём… И только, когда Берг произнёс спокойным, ровным голосом: “Мы должны обсудить создавшуюся ситуацию. И лучше это нам сделать в тепле,” – только тогда все словно по команде развернулись и по одному зашли в балок, выбранный для первой ночёвки.
Днём, пока не стемнело, мужская часть команды быстро, почти лихорадочно таскала вещи из самолёта на станцию, расчаливала найденным в одном из складов тросом самолёт, перетаскивала один из дизель-генераторов со склада в выбранный для первой ночёвки балок, устраивала там подвод воздуха и отвод отработанных газов. Потом проверяли электросеть в балке, запускали генератор, подключали освещение и электрообогреватели… Державина в это время проводила ревизию обнаруженных продуктов и медикаментов, наводила в балке относительный порядок, а также взяла на себя готовку, точнее – простой разогрев на походном примусе, найденном среди прочего в “продовольственном” срубе, первого, очень немудрёного ужина…
Ближайшую ночь было решено провести всем вместе, в правом кубрике одного из старых обычных балков – того, что осмотрели первым из трёх. На всякий случай изнутри забарикадировали дверь в балок и по-быстрому соорудили засов на дверь спального кубрика. Из кубрика вынесли занимающие много места две разобранные кровати (они оказались сломанными) и стол. На пол размотали несколько рулонов найденного в “столярно-плотницком” складе поролона. На поролоновые маты постелили собственные спальники. Левшаков молча вознес хвалу требованию Берга везти личные вещи исключительно с собой, а не отправлять раньше и не оставлять на последний рейс. Хороши бы они сейчас были…
Посреди тёмной ночи на макушке айсберга в непонятно откуда взявшемся, но вполне земном старом балке сидели шестеро… Сидели, по-турецки скрестив ноги, вокруг клеёнчатой скатерти с немудрёной едой на ней. На скатерти стояли принесённые из кают-компанейского балка шесть эмалированных мисок и кружек, лежали штампованные из нержавейки ложки. Последним приветом из прошлой жизни был нарезанный тонкими ломтями хлеб, испечённый ещё на СП-40 и в последнюю минуту перед взлётом запихнутый станционным поваром прямо в руки Державиной. В мисках исходила паром перловая уже из местных запасов каша с мясом, а кружки холодили руки разведенным спиртом. Катерина, без тени сомнений, не принимая ни чьих возражений (хотя Макс и пытался оспорить это её решение), реквизировала для медицинских целей все пять обнаруженных Левшаковым бутылей со спиртом. Но так же без всяких просьб, намёков и приказов сама же приготовила привычный всем русским людям антидепрессант, разбавив этанол водой в точном соответствии с рекомендациями Менделеева: четыре части к шести. После чего с аптекарской точностью отмерила по