зарывать в землю!
Перспектива жить в далекой, чужой Америке – без бабушек, без папы, хоть и с бассейном, но зато с ненавистной скрипкой – мало привлекала Эллу, однако мама смотрела на нее с такой мольбой, что она вздохнула тяжело и едва слышно сказала:
– Я постараюсь…
Ей было тогда одиннадцать лет.
МОСКВА
– Элка, ты сошла с ума! С такой задницей носить белые брюки! – закатила глаза Леля.
– А мне нравится!
– Мало ли что тебе нравится! Уродуешь себя!
– Леля, по-моему, это тебя не касается!
– Еще как касается, мне ж целый день на тебя смотреть!
– Леля, прекрати! – вмешалась Мария Игоревна. – Оставь Эллу в покое!
– Я ей добра желаю!
– А ты не можешь желать добра немного потише? И поделикатнее?
– Глупости! Деликатностью ничего нельзя добиться! Пусть она взбесится наконец и мне назло сядет на диету! Тридцать пять лет бабе – надо худеть, пока не поздно! Известно же, после сорока худеть гораздо труднее!
– Да ерунда, не надо ей худеть, ее прелесть в полноте!
– Она слишком хорошо готовит! Вот и жрет немерено!
– То, что она готовит, просто нельзя есть понемножку! Ты ж сама, несмотря на свои диетические заморочки, трескаешь Элкины пироги так, что…
– Вот и я говорю, она слишком хорошо готовит!
Они говорили так, будто Эллы не было в комнате. В общем-то ее все в конторе любили, но она давно научилась быть незаметной. Никогда не кричала, не выходила из себя, не вступала в шумные дискуссии, а тихо делала свое дело. Она работала юристом в литературном агентстве «Персефона». Название его было составлено из первых букв фамилий организаторов – Перельман, Серов и Фонякова. Перельман уже три года как умер, Фонякова вышла замуж и переехала в Петербург, и Валерий Яковлевич Серов теперь единолично владел агентством. Эллу всегда удивляло, неужели никто из создателей фирмы не знает, что Персефона кроме всего прочего была богиней царства мертвых, супругой Аида? Но, судя по Валерию Яковлевичу (остальных она не знала), они ничего не смыслили в мифологии. Впрочем, Персефона была наряду со своей матерью Деметрой еще и богиней плодородия и земледелия, – вероятно, поэтому агентство, в общем, процветало. Валерий Яковлевич был неплохой человек, весьма посредственный юрист, но зато умел прошибать лбом стены и имел организаторские способности. Он быстро понял: миловидная, хоть и полная, женщина незаменимый работник – и очень ее ценил. Если он слышал, что Леля уж чересчур нападает на Эллу Борисовну, он стучал кулаком по столу и непререкаемо заявлял:
– Елена, запомни раз и навсегда – никто не знает, какая у тебя будет фигура, когда ты доживешь до лет Эллы Борисовны.
Поначалу Элла обижалась, вспыхивала, глотала подступавшие слезы, но вскоре поняла: он вовсе не хотел ее обидеть, просто Валерий Яковлевич принадлежит к мужчинам, для которых двадцатипятилетняя женщина уже, как писал кто-то из классиков, «не совсем свежая Фиделька», а тридцатипятилетняя и вовсе безнадежная старуха. А поскольку он совсем ей не нравился как мужчина, это перестало ее задевать. Он начальник,