А поджечь? Не-ет, они б не стали!.. Да они бы первые тогда пострадали: их-то дом от моего совсем рядом, того гляди вспыхнет… Странно еще, как у них-то не загорелось…
«То есть, – перевел я для себя последние слова Порядиной, – ты-то, злыдня, конечно, мечтала бы, чтобы и соседский дом сгорел… Н-да, не хотел бы я с такой мегерой дачами соседствовать… Впрочем, у меня дачи нет и не предвидится пока – не дослужился».
– Значит, соседей в качестве возможных поджигателей мы исключаем?
Она еще поколебалась немного – очень, видно, хотелось ей попортить кровь и генералу в отставке, и жене его Аглае, чтоб я к ним пришел и выспрашивал, и подозревал, но рассудительность взяла вверх, и дама скорбно ответствовала:
– Да, их надо исключить.
– А кто с вами с других сторон соседствует?
– А, – Порядина пренебрежительно взмахнула рукой, – мы до них не касаемся. Их и не бывает почти. Дома заколоченные стоят.
– Кого еще вы подозреваете в поджоге? Может, недруги ваши какие? Завистники?
Она нахмурилась, пожевала губами, подумала – видно, в ее жизни хватало недругов, недоброжелателей, завистников. Мне показалось, что мысленно она перебрала их если не всех, то многих, потому что пауза затянулась. Наконец она выдавила – словно оказывала своим знакомцам и мне заодно одолжение:
– Дом поджечь никто из них не мог.
– А кто тогда мог? Вы-то сами на кого думаете?
– Известно кто! – ответила женщина с уверенностью. – Бичи местные. Забрались, напакостничали, украли, что смогли унести, а потом дом подпалили.
– Возможно, – кивнул я.
Возможно-то возможно, однако у местных бичей нет электрических фонариков.
И на машинах они не ездят…
Если, конечно, не ошиблась моя единственная свидетельница, пациентка психдиспансера Варвара Федоровна.
– Давайте пропуск, я подпишу.
Порядина выкатилась из кабинета, и я подумал – то единственная зацепка (и одновременно самая перспективная версия): что-то у нее на даче ценное все-таки хранилось. Или преступники думали, что хранится. Иначе они бы не рыскали там среди ночи с фонариками. (А насчет рыскать, как и по поводу фонариков, я склонен был верить престарелой свидетельнице – пусть даже она страдает бредом реформаторства). Вот только хотелось мне для начала узнать – что искали. А потом: как узнали, что надо искать? И что это было? И кто это был?
Что ж, получается, что по поджогу в Травяном мне предстоит тягомотная, кропотливая работа: опрашивать знакомых, друзей, соседей. И первыми – отставного генерала Семена Сергеича и жену его Аглаю…
А пока… Пока я мысленно отложил дело о поджоге, постарался выбросить его из головы и переключиться на вчерашнее марьяжное ограбление в Люберцах.
Позвонил в токсикологическое отделение Института скорой и неотложной помощи. Лечащий врач гражданина Степанцова оказался на месте. Я представился и спросил, как дела у пациента.
– Состояние средней тяжести, но он пришел в себя, – доложил эскулап, что-то дожевывая.
– Я