доля – что приказано, то и делать надо… князь-то у нас строг, да и человек сильный… У самой государыни на отличке… Только так украсть-то несподручно… княгиня тоже молчать не станет… и тоже управу найдет… так оно и выходит по пословице: «Паны дерутся, а у холопов чубы трясутся».
– Что же делать?
В силе и значении князя Святозарова Дарья Васильевна не сомневалась; она слышала сама эту фамилию, да и сын писал ей о его несметном богатстве и высоком месте при дворе. Бороться против его воли ей, как и Степану, казалось немыслимым, потому-то она даже повторила как-то растерянно:
– Что же делать?
– Да уж я давно ума приложить к этому делу никак не сумею… Надумал я одно… тысячу, другую рублев повивальной-то отвалить… согласится, живорезка… только уж грешно больно… младенец невинный… ангельская душа…
– Чего ж ты надумал?
– Да так, легонько давнуть, как принимать станет… много ли ему, ангельчику, нужно, и дух вон…
– С нами крестная сила! – не своим голосом крикнула Дарья Васильевна. – Душегубство какое задумал… И из головы это выбрось… грех незамолимый…
– Знаю, матушка-барыня, знаю, и самому во как боязно, только что же поделаешь, тоже свою шкуру от князя спасать надо… Живого не украсть, как он приказал, а иначе никак не сообразишь, как и сделать… Княгиня-то тоже не наша сестра, заступу за себя найдет…
– Ох, Господи! – вздохнула совершенно ошеломленная Потемкина.
– Вот, матушка-барыня, как увидел я мертвенького Акулинина младенца, и озарила меня мысль, без греха тяжелого дело это оборудовать, и княжескую волю исполнить, и ангельской души не губить…
– Это как же?
– Подменить…
– Что-о-о?
– Подменить, младенцев-то… Акулинин-то сойдет за княгинюшкина, а княгинюшкин-то сюда, будто он Акулинин, а князь за деньгами не постоит, его на всю жизнь обеспечит… Уж больно я той мысли возрадовался, матушка-барыня, да Емельянычу и бухнул… а он, вишь, как перепугался, да и вас перепугал, матушка-барыня!..
Степан замолчал.
Дарья Васильевна тоже молчала, низко опустив свою седую голову.
Она думала.
План Степана Сидоровича относительно подмены ребенка показался ей не только исполним, но и чрезвычайно удобным в том отношении, что она всегда будет в состоянии возвратить ребенка его матери и раскрыть гнусный поступок князя и его слуги. Для всего этого ей нужно было посоветоваться с сыном, которому она подробно и опишет все происшедшее здесь и сделает так, как он ей укажет.
«Ему с горы виднее, а мы здесь люди темные!» – мелькнуло в ее голове.
Горой почему-то она считала Петербург.
– Что же вы мне, матушка-барыня, скажете, как ваша милость решит, так и быть…
– Что же, по-моему, ты дело надумал… Я распоряжусь, поговорю с Емельянычем, возьми ребенка, а княгинина принеси сюда, да поосторожней, не повреди как-нибудь, да не простуди…
– Уж будьте покойны, матушка-барыня, в целости и сохранности представим. Дозвольте к ручке вашей