Павел Волчик

Четыре месяца темноты


Скачать книгу

дано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      Данная книга предназначена для читателей от 14 лет и старше. Она посвящается всем, кого школа не оставила равнодушным. Атмосфера романа будет особенно близка жителям северных широт. «Четыре месяца темноты» можно читать всей семьёй.

      Школа в Городе Дождей – это место, где взрослые бродят в потёмках собственного прошлого, пытаясь понять детей, а дети движутся им навстречу, пробуя мир на ощупь.

      Возможно ли всего за четыре месяца преодолеть пропасть, которая легла между ними? С одной стороны – армия взрослых, закованных в тяжёлую броню житейского опыта, с другой – ополчение детей и подростков, ведущих партизанскую войну против родителей и учителей.

      Пока существует разделение, никто не может быть счастлив. «Ополченцы», лишённые ориентира, будут ломать копья о мельницы суровой реальности, а сопревшие под доспехами «опытные рыцари» – вести с ними переговоры на забытом языке юности. Кто первым перебросит заветный мост и объединит их?

      Молодой учёный, на спор устроившийся в школу учителем биологии? Девочка, которая не желает становиться белой вороной в классе? Мальчик, обыгрывающий мудрецов в шахматы, или загадочный сторож, живущий в подвале школы? А может быть, сын учителя, стыдящийся своего отца? Или ответственная за порядок Железная дама, отдавшая гимназии всю свою жизнь?

      Такие разные, они сойдутся вместе, чтобы пережить самое холодное время года. И каждому придётся искать своё место под солнцем, в городе, где целых четыре месяца царит темнота.

      Благодарности

      Спасибо всем, кто помогал создавать роман «Четыре месяца темноты»:

      Ксении Волчик, Татьяне Никольской, Олесе Волчик, Ольге Маховой, Александре Тимофеевой, Анне Ивановой, Ларисе Захаровой, Ларисе Бурдиной.

      Редактор: Богоявленская Н. М.

      Корректор: Порошина Н. В.

      Все события и персонажи книги вымышленные.

      Пролог

      Прозвенел звонок. Он взял в учительской журнал и побежал вверх по безлюдной лестнице.

      Тишина выплыла ему навстречу и обняла ещё у входа в класс.

      Плохо. Очень плохо, что они не шумят. Лучше свист, топот, улюлюканье, визг, чем такое вот безмолвие.

      Он быстро вошёл в класс, и всеобщее молчание врезалось в него, как десятитонная фура.

      Дети сидели на своих местах – не носились, не колотили друг друга учебниками, не перекидывались записочками.

      Он выпрямился перед классом, многие ученики даже не подняли опущенных голов, другие рассеянно окинули взглядом молодого учителя. С задних рядов послышались всхлипы.

      За окном царила темнота. Его взгляд на мгновение уловил красно-синий отблеск сигнальных огней на мокрых стволах деревьев. Сирена больше не звучала.

      Неожиданно причина безмолвия стала ясна. Притихшие дети здесь, в классе, – прямое следствие странного происшествия, случившегося на другой стороне улицы.

      Он вглядывался в лица, пытаясь понять, кого из них не хватает. Он пробовал сосчитать их, но скачущие мысли мешали сосредоточиться.

      Наконец зашелестели страницы журнала, и он начал перекличку. Обычное дело давалось с трудом. Собственный голос казался чужим и далёким. Небольшой кабинет превратился в длинный тоннель с гулким эхом.

      Он громко называл фамилии – и каждая поднятая рука теперь означала жизнь…

      I. ПОСЛЕДНИЙ СОЛНЕЧНЫЙ ДЕНЬ

      «Семья – это необходимая платформа, это поддержка, это воспитание, луч света во тьме. Если этот луч погаснет или так и не вспыхнет, человек просто потеряется в темноте, и он будет полон страха, неуверенности, сомнений и разочарований. Некуда ступить, не за что заступиться…»

      Валентина Кузнецова, 13 лет, отрывок из школьного сочинения

      Братия мои, немногие делайтесь учителями, зная, что мы подвергнемся большему осуждению.

      Иак. 3:1

      Илья Кротов

      В школьной рекреации стояло старое пианино. Цвет – шоколадный, педали – две.

      Жизнь пианино медленно приближалась к концу.

      Ни один из его родственников, будь то изящный «Чипэндейл» или сверкающий «Пегас», не пережил того разнообразия применений, какие выпали «Красному Октябрю». В раю музыкальных инструментов ему будет что рассказать домбре и контрабасу.

      Например, по утрам на инструменте играли «Собачий вальс», по вечерам – Баха и Моцарта. Ничто, однако, не исполняли так часто, как импровизации: бессмысленные и беспощадные.

      Сидя на пианино, ели мороженое и сосиски в тесте. На лакированную, когда-то гладкую поверхность проливали сок и лимонад. По ней царапали гвоздём и монеткой, в нее тыкали ручкой, на его заднюю стенку прилепляли жвачку. С его высоты на спор делали сальто, в него тысячи раз врезались комки детских тел, состоящие из визга,