могла, а сейчас все. Только сидит вся обосранная со счастливым видом. Я говорит, познала счастье материнства. Что делать, не знаю, – Олег опять замолчал, Куминов тоже ничего не стал ему отвечать, молча вел машину. Через какое-то время Олег опять заговорил – Я ее ненавижу. Ненавижу, что из-за нее я причинил столько горя Наташе. Я виноват в том, что с ней произошло, моей маленькой любимой сестренкой. Я знаю все про вас с ней, Саня. Ты на нее не обижайся. Эх, если бы я мог, если бы мне сказали, принеси себя в жертву и прошлое изменится, я бы на все пошел, – Он молчал несколько минут, ждал, что Куминов задаст какой-нибудь вопрос. – Этот подонок продавал ее за наркоту, – лицо Куминова сразу ожесточилось, он продолжал молчать. – Она ведь никого не знала, кроме него, а он отдал ее толпе. Однажды, ее куда-то увезли и не выпускали сколько-то дней. Когда она вернулась, то увидела уколотого Опанасенко, а дочка голодная, мокрая, уже и не плакала. Окна настежь открыты, в квартире ветер гуляет. Наташа унесла ее в больницу, но девочка умерла.
Куминов дальше не мог ехать. Он съехал на обочину и остановился. Он молча сидел, потом спросил:
– Ты знал раньше?
– Нет. То есть в подробностях не знал. Она мне телеграмму присылала: «Помоги мне, забери». Я не поехал, Светочка только родилась, подумал, что какие-то семейные неурядицы, в конце концов, сама приедет, если что. Она приехала через четыре года, уже другим человеком. Наташа очень любила Белочку. Когда ее хоронили, Наташа упала за ней в могилу, на гроб. Ее потом в психушку положили. Нет, у нее с мозгами все в порядке, диагноз кажется – неврастения. Она таблетки постоянно пьет, чтобы приступов не было.
Куминов замечал, что Наташа перед сном всегда пила какие-то таблетки. Он тогда решил, что это противозачаточные.
– Я погубил свою сестру. Было бы из-за кого. Мартышки вонючей. Наташа ведь даже не хотела уезжать с Германом, я ее уговорил. Что ей было делать? Я оставил ее одну.
Куминов вспомнил слова матери: «У каждого своя дорога в ад». Он понял, что означали слова Габриэллы, что Наташа ненавидит всех мужиков, и Санька действительно не был исключением. Что же тогда она хотела сказать ему на прощание, если это так? Он ее взгляд принял за сожаление.
– Теперь я понимаю, она не боялась этого Германа, а хотела ему отомстить.
– У нее это получилось. Я не знаю, как точно. Но Германа нашли повешенным в лесу. Меня вызывали уже, где-то, через полгода. Сначала-то менты посмотрели, что чувак весь исколотый, ну и оформили, как суицид, дескать, от ломки сам повесился, им больно надо дело заводить, а вдруг глухое. Он не местный, никто не искал, закопали, как неопознанного. Родители его искали, конечно, ну вот через несколько месяцев вызывали меня, фотографию этого висельника показывали, спрашивали, не ваш ли зять. Я сказал, что не могу понять и ничего не могу сказать определенно. Наташа где-то в Грузии. Она мне писала, я ответил. Просил, если, что приехать. Светочка уже выросла, может, не будет напоминать