Сергеевич, крепко-крепко обняв меня, повел из «прихожей» на «кухню» – на самом деле это части одной довольно большой комнаты, в которой есть все – и вешалка для верхней одежды, и плита с холодильником, и огромные зеркальные шкафы, и низкие креслица. – У меня есть такая вещь… Тебе ведь уже можно спиртное, правда? Вообще время так пролетело… И статья за совращение малолетних…
– Еще действует, – подсказала я.
– Да не выдумывай! Сколько тебе лет? И потом, я же не собираюсь тебя… – Виктор Сергеевич замолчал, остановился, опять обнял меня, теперь уже двумя руками за шею. И поцеловал.
Не могу сказать, что мне это было противно. Я чувствовала вкус мятной жевачки, знакомый запах его одеколона – резковатый, но приятный, его теплые и сухие губы. Но я отстранилась.
– Что? – спросил Виктор Сергеевич. – Что не так?
– Всё не так, – ответила я.
– Ладно! – весело ответил он. – С тобой ведь всё не так, как с другими, правда, Брусникина?
– Правда.
Когда он назвал меня по фамилии, как обычно называл в группе, я почувствовала легкую грусть. Да, наверно, я бы очень хотела опять танцевать. Когда танцуешь несколько раз в неделю по два-три часа, мир кажется другим. Даже не знаю, как это объяснить. Я думаю, что это где-то глубоко в природе человека – двигаться под музыку. Одному или вместе с кем-то.
– О чем думаешь? – Тренер обернулся на меня. Он уже отошел и, быстро вскипятив воду, бросил по пакетику чая в чашки.
– О танцах.
– О, вот это правильно. Да ты даже не представляешь, что мы с тобой сделаем, если… – Он долгим взглядом посмотрел на меня.
– А если не сделаем? – уточнила я.
– Какая ты… – покачал головой Виктор Сергеевич. – И ведь никто не учил тебя этому, правда?
– Чему? – спросила я, не двигаясь с места. Как-то мне стало совсем не по себе у своего бывшего тренера дома.
– Да вот так пацанами вертеть.
– Вы не пацан.
– Разницы никакой. Что твой этот бешеный мачо, на которого, я помню, тоже девки все бросались…
– Тоже – в том смысле, что они и на вас бросаются?
Виктор Сергеевич смотрел на меня, смеясь, и закусив губу.
– Чай перелился, – кивнула я. – Залили весь свой стол.
– А и ладно. Нет, слушай… Что-то в тебе не так, честное слово. – Сказав это, тренер снова подошел ко мне, снова поцеловал. Теперь уже он целовал меня как-то по-другому, долго, обнимая, даже что-то пришептывая.
А я, к своему ужасу, ничего не чувствовала. Никаких горячих токов в теле, никакого удовольствия. Может, так и должно быть? Или нет… Или вообще никто не знает, что должно, а что нет… Побежавшие мысли как-то неожиданно расстроили меня. Я сняла его руки.
– Ясно. Да. Ладно. Так, а у нас есть чай. И… что тут моя маман принесла мне? Хочешь, кстати, с моей мамой познакомиться?
Я пожала плечами.
– Вряд ли ей это интересно.
– Зря ты так говоришь. Она тебя очень хвалила, когда ты у меня танцевала.
– А она знает про скандал в поселке?
– А