почувствовала, что у меня есть родственник, самый близкий. Я понимаю теперь, почему Лена так переживает о своей матери, постоянно о ней говорит, ругает то ее, то Якупа, то их вместе, и говорит-говорит… Потому что у нее есть близкий, родной человек рядом. Плохой, хороший – не важно. Родной. Это как будто часть нее самой. Только отдельно. Не знаю, как объяснить, но я это почувствовала. И поэтому поехала с папой. Даже не из жалости и не потому, что поняла, что Валюша его со свету сживет. Но и поэтому тоже.
На вокзале я чуть отстала от папы, услышав знакомый голос. У киоска, в котором можно выиграть мягкую игрушку, стоял Паша Веселухин, сосредоточенно пытался достать «одноруким пиратом» розового то ли зайчика, то ли котика и вслух рассуждал, уговаривал игрушку нормально себя вести, то ласково, то матом… Я видела, как он раз подцепил, два, зайчик-котик свалился. Паша, не сдаваясь, заплатил еще, снова поехала эта механическая «рука», снова опустилась на котика, снова тот соскочил… Я подошла к Паше и подергала его за куртку.
– Паш…
Паша, как от удара током, дернулся, повернулся ко мне с совершенно ошалелыми глазами.
– Ты?.. Т-ты?
Он так чему-то удивился или перепугался, что я сама отступила от него на шаг.
– Ну я… А что ты так удивляешься?
– А… я… ты… Это… ты…
– Сосредоточься и попробуй еще раз, – посоветовала я Паше.
– А-а, да… – Паша послушно повернулся к автомату, стал шарить в кармане. –Кажется, все… – Он виновато посмотрел на меня и еще раз проверил карманы.
– Я вообще-то не это имела в виду. Снова скажи, что хотел. Ты один? А где Дашка?
– А чё она должна со мной быть? – Паша независимо пожал плечами. – Я… Это… Руська… – Паша, всегда отличавшийся непредсказуемостью и крайней смелостью в поступках, вдруг шагнул ко мне, схватил меня за плечи и так сжал, что у меня что-то скрипнуло в позвоночнике.
– Паш… – Я попыталась высвободиться, да не тут-то было! Паша держал меня крепко, выглядел при этом жалко и одновременно самодовольно.
Я принюхалась. Паша курит, это не секрет. И Паша довольно сильно душится. Почти что женатый человек, понятное дело!
– Зачем тебе игрушка?
– Так это… Я тебе хотел игрушку…
– Мне? Мне?! С чего бы это? – Я все-таки осторожно выскользнула из его рук.
Паша растерянно похлопал перед собой большими неловкими руками. Как-то он еще подрос, что ли… Мальчики ведь растут до двадцати пяти лет, особенно глупые… Как будто их организм думает – вот вырасту, может, чуть поумнею, жить легче станет. Потому что Паше от его глупости очень тяжело живется.
– Ты… это… – Паша побурел и стал смеяться.
Так, ясно. Живет он с Дашкой или не живет, а особо не повзрослел.
Я присмотрелась. Выглядит Паша неважно. Мешки под глазами, кожа помятая, нечистая, брился дня два назад, одежда грязноватая, ботинки не мыл с прошлой зимы…
– Чё? – Паша нервно отряхнулся под моим взглядом. – Чё не так?
– Да все не так, Паша. Где Даша твоя?
– Чё? Не моя