наш Игорь попал под влияние одного священника. Некто отец Гавриил. Гавриил Сирин. Молодой парень лет тридцати.
ГОЦЛИБЕРДАН. Если для точности – тридцати семи. Голимый аферист. Жулик. Увидел богатого и знаменитого человека первый раз в жизни. И – давай охмурять. Тамерланыч ему уже обещал церквуху отстроить новую. Жди, Боря, придет к тебе за деньгами.
ТОЛЬ. Это ты от Маши узнал?
ГОЦЛИБЕРДАН. Ясный перец, от нее.
ДЕДУШКИН. Простите, а что, Сирин – это такая фамилия? Или псевдоним?
ГОЦЛИБЕРДАН. Фамилия, блин. Видите, Евгений Волкович, как для вас стараюсь. Он сам из Якутии вроде. Поп этот. А у них там фамилии все через третью жопу. Вроде русские, а на самом деле кривые, как член пигмея. Вот так и получается. Поп Сирин и наш Алконост. Тамерланыч наш.
ДЕДУШКИН. Вы знаете, я, конечно, когда познакомился с Игорем Тамерлановичем лет уж двадцать, нет, двадцать пять почти назад, никогда бы не подумал, что он станет пить. Он был всегда такой рафинированный. Такой ухоженный был.
ГОЦЛИБЕРДАН. Рафинированный у него теперь спирт. Спиритус вини ректификати, итить его мать.
ТОЛЬ. Гоц, перестань перебарщивать.
ГОЦЛИБЕРДАН. Перестаю, мой повелитель.
ТОЛЬ. Ну так Евгений Волкович, вы же действительно всегда выступали против клерикалов.
ДЕДУШКИН. Как вы сказали – клевретов? Клеветников?
ТОЛЬ. Клерикалов. Лиц, агрессивно ратующих за религиозные ценности.
ДЕДУШКИН. Ах да, агрессивно. За религию. Да, я против. Но я не против священников. Среди них попадаются очень милые люди. Стали попадаться в последнее время. Мой ученик с кафедры восточной экономики стал священником. Три года назад. Крестился и стал.
ГОЦЛИБЕРДАН. Так не бывает, чтобы сразу крестился и стал. Крестился, наверное, давно. А стал – недавно. Это называется – рукоположен. А не крестился.
ДЕДУШКИН. А рукоположен – это разве не самоубийство?
ГОЦЛИБЕРДАН. Нет, это совсем другое. Хотя в каком-то смысле – самоубийство. Ебись оно конем.
ДЕДУШКИН. Как вы сказали?
ТОЛЬ. Гоц у нас стал слишком образованный.
ДЕДУШКИН. Вы думаете, он крестился еще у нас в университете?
ГОЦЛИБЕРДАН. Почему бы и нет?
ТОЛЬ. Видите ли, Евгений Волкович, мы с Гоцем читали Ваше интервью. Еще позапрошлой весной. В «Аргументах и фактах». И вы там ясно сказали, что против клерикализации общества. И что в этом смысле вы большевик. Вы помните это?
ДЕДУШКИН. Я – большевик? Вы действительно думаете, что я большевик? В каком смысле?
Пауза. Напряженно всматриваются в зал.
ГОЦЛИБЕРДАН. В том смысле, что вы хотите, чтобы безграмотный якутский поп тянул бабло из нашего Игоря Тамерланыча Кочубея? Средства тянул, понимаете? Деньги, блядь? Или вы за то, чтобы Игорь перестал пить, бросил заниматься херней и построил, наконец, у нас дом в Сербору? И переехал из своих Больших Сумерек раз и навсегда?
ДЕДУШКИН. Вы знаете, я всегда очень симпатизировал Игорю Тамерлановичу. И когда он был премьером, и до, и после. Он мне ведь почти как сын.
ТОЛЬ. Ну, так вот, Евгений Волкович. Надо вытащить сына. Это от вас прежде всего зависит.
ДЕДУШКИН.