гранатометчик. Тут было чисто, две квартиры, окнами выходившие на улицу, были буквально развалены шквалом огня из «ГП-25» Степина и Вдовина.
Орешин глянул вниз. Пехотинцы вместе с командиром, получившие, видимо, приказ, спешно покидали поле боя. Майор улыбнулся, он слышал, что передал по рации майор-пехотинец Гордеев: «...были обстреляны из гранатометов. В доме напротив – боевая и деловая активность. Своими силами не справимся». Орешин похвалил майора – хоть так он мог увести людей подальше от «деловой активности», от ненужного героизма, даст Бог, пацаны живы останутся.
Вначале он хотел выйти на связь со штабом и подкорректировать доклад майора Гордеева, что, мол, боевая и деловая активность это его, Орешина и бригады, зачистка дома, но передумал. Там, куда докладывал майор Гордеев, ни черта не поняли из его панического выступления, однако команду отвести людей из «места сосредоточия основных чеченских сил» все же дали. А тут он со своим докладом! Майора и этих пацанов с погонами российской армии могут и даже обязательно вернут на место и погонят еще дальше, «умирать с улыбкой на губах». А дальше вообще ад, Орешин со своей бригадой только что оттуда. Нет, делать им там нечего. С другой стороны, по докладу Гордеева сюда могут грохнуть артиллерийские залпы. И так опасно, да еще свои сделают тебя же мишенью.
– Уходим отсюда. – Орешин указал Зенину из окна направо. – Почистим еще один дом, и пора ужинать.
Но вместо ужина было совсем другое, отчего при воспоминании об этом у Михаила Зенина желудок выворачивался наизнанку.
Орешин уже дал было команду уходить из очередного «зачищенного» здания, как вдруг его взгляд застыл на окне дома напротив. Он взял бинокль и, глотая ком, подступивший к горлу, громко крикнул:
– Снайпера ко мне! Олег! Аносов!
– Здесь я, товарищ майор, – Аносов стоял рядом и уже засылал патрон в свою «старушку» «СВД». К стрельбе он был готов.
– Второй справа дом на той стороне. Седьмое окно пятого этажа.
– Второй... Пятый... – Олег вначале отыскал нужный объект глазами, потом посмотрел на него в оптику. – Вот сука! – Он коротко выдохнул, готовясь произвести выстрел, но Орешин неожиданно остановил его.
– Бесполезно, Олег... Парня все равно не спасем.
«Парня не спасем...» – машинально повторил про себя помертвевшими губами Зенин. Он также смотрел в бинокль, слыша взволнованный голос командира: «второй справа дом... седьмое окно пятого...», но увидел больше, чем подоспевший Олег Аносов.
В проеме окна был распят голый человек, совсем еще юноша, по-видимому, наш, русский солдат. Кто-то оттянул его ноги глубоко в комнату, а человек с зеленой повязкой на лбу быстрыми движениями широкого длинного ножа отсек ему оба уха, нос; резко опустил клинок книзу, отрезая гениталии... Потом так же натренированноснизу вверх вспорол солдату живот. Возле грудной клетки его кинжал остановился, проделывая странные движения по горизонтали... После этого внутренности солдата упали к его ногам, на подоконник, но что-то еще удерживало их