в поклоне.
Монах опять долго молчит, заставляя меня нервничать. Как ни готовился я к этому разговору, но действительность оказалась гораздо сложнее. Тяжелая давящая атмосфера в помещении, созданная этим искалеченным мужчиной, буквально вжимает голову в плечи. Каждое мое слово – как шаг по минному полю; еще и врать нельзя.
– Насколько было бы проще, если б ты, вслед за Дмитрием, пошел в безопасность… Почему, кстати, отказался? Все задатки для этой службы у тебя есть.
– Не мое. Я уважаю людей, служащих там, но не готов посвятить свою жизнь этому делу.
– И с каких это пор служение Отечеству стало противно дворянину?
– С вашего позволения – служить Отечеству можно разными способами. Я не бегаю от службы, но именно в этом ведомстве служить не хочу, – твердо отстаиваю свою позицию, благо опыт отбиваться уже есть.
– Свободу любишь?
– И это тоже, отец Никандр.
– Что ж, иногда воля Господа проявляется странным образом, недоступным нам, смертным. Готов ли ты, дворянин Васин Егор Николаевич, послужить своему Отечеству?
Угу, сама постановка вопроса уже мне нравится: как будто есть возможность отказаться…
– Всегда готов! – Неуместный смешок от использования девиза пионерской организации в такой обстановке гашу в зародыше. И, отвлекшись, пропускаю удар по мозгам.
Дальше пошла такая пафосная муть, словно дедок выступал на митинге перед дворянским собранием. И «родина в опасности», и «кругом враги», и «все в едином порыве»… Я, конечно, иронизирую и перевираю, но если вся судьба государства зависит от действий шестнадцатилетнего парня – что-то тут не так. Хотя и так в речь почти не вслушивался, целиком и полностью сосредоточившись на защите, потому что «дятел» за ширмой с дикой скоростью молотил ментальными воздействиями, забыв или не поняв, что все его манипуляции для меня как на ладони. Сеанс накачки шел минут десять – пятнадцать, пока старик не выдохся и не начал повторяться. Очень удачно, что начало монолога застало меня со склоненной головой, а до сих пор несостриженные волосы рассыпались по плечам, почти закрывая лицо, иначе бы чем-то да выдал свое отношение к происходящему.
– Суть твоей службы тебе объяснит Григорий Осмолкин, – заканчивает монах, – слушай его, как меня, – еще один ментальный удар из-за ширмы, – больше сюда не приходи никогда, – и окончательный, добивающий.
Краем глаза отмечаю, что источник неизвестного мага потускнел до неприличия, явно исчерпав себя. Это очень хорошая новость, потому что моя защита с непривычки уже на пределе. Этот гад силен и, похоже, очень опытен; мое счастье, что разделяющее нас расстояние заставило его тратить силы нерационально.
Если б не озаботился перед визитом сюда навестить маму, мог бы словить все эти закладки, хотя и узнал об их наличии: одно дело видеть, а совсем другое – противодействовать. Как оказалось, на редкость вовремя поинтересовался механизмом блокировки также и других подобных техник, а главное – защитой от них.
Всю