Ворот, и царь россов. На каждого из них он мог положиться, и доверять как самому себе. Он даже не мог представить свою дальнейшую жизнь без их существования. Это были и телохранители, и советники, и друзья.
Десятника вигов Рутгер узнал сразу. Они виделись около года назад, на посвящении в воины. Сразу вспомнился полумрак в Храме Бессмертного Тэнгри, Красная Стена с именами героев, освещённая трепещущим светом факелов, отчего она казалась кровавой. Молчаливые воины во всеоружии, застывшие словно статуи. Завывающий ветер, заблудившийся где-то в кровле. Благоговейный, дрожащий голос Хранителя, и его уверенный надрез на руке. Золотая чаша, до краёв наполненная кровью, и бледные, испуганные лица отроков. Чего же они тогда боялись? Неизвестности? Ответственности? Или того, что стали равны ветеранам, и по первому звуку боевых рогов должны были ринуться в битву? Как давно всё это было! Сколько всего произошло с тех пор!
Стальной Барс окинул взглядом неровный строй приветствовавших его воинов, отметив про себя, трое из них действительно ранены. Он поискал глазами тело убитого, не нашёл, и спешившись, сел на когда-то поваленное бурей дерево, возле какого весело трещал небольшой костёр. Один из харвеллов Эвгурна подхватил поводья коня, и отвёл его в сторону. Сардейл внимательно посмотрел на близлежащие кусты, словно там могла скрываться какая-та опасность, и нахмурился.
Молчание явно затягивалось. Казалось бы, нужно было о многом поговорить и выяснить, и в то же время никто не мог набраться смелости, чтобы нарушить установившуюся тишину, словно боялся, что едва заговорив, он уличит себя в чём-то постыдном и вероломном, что недостойно звания воина.
Рутгер ещё раз посмотрел на воинов Вальгера, потом на десяток Норхорда. Измождённые, уставшие, осунувшиеся лица вызывали жалость, но они ещё пытались улыбаться, и, не смотря на своё состояние, бодрились, показывая, что готовы по первому слову своего десятника вступить в бой.
– Что у вас произошло? – Наконец спросил Стальной Барс. – У вас такой вид, будто вы вырвались из ада.
Вальгер, мучительно вспоминавший, где мог видеть молодого воина с серебряным жезлом воеводы за поясом, присел рядом, и, сложив руки на перекрестии обнажённого меча, сказал:
– Мы прошли через две ночи боёв с челманами. Как нам удалось выжить – ума не приложу.
– Они напали первыми?
Десятник немного помолчал, и, собравшись с духом, ответил:
– Нет. Мы первыми обнажили мечи.
Рутгер вздохнул. Совсем не то он ожидал услышать от Вальгера. Он хотел услышать о вероломстве и коварстве степняков, о том, что они нарушили клятву, данную военному вождю, и первыми напали на дозор, горя мщением.
– Зачем же ты это сделал? Ты нарушил слово, что дал Балвер. Ты знаешь, чем это может грозить для тебя и твоих воинов? Ведь это серьёзное преступление!
Десятник усмехнулся, но в его усмешке не было и тени сожаления. Скорее, она была какой-то злой.
– Конечно, суд лордов приговорит нас к изгнанию, или нескольким годам золотых