запах тлена. За последние несколько дней он видел достаточно смертей, успел привыкнуть к ним, зачерстветь душой, и всё же то, что воевода увидел, больно ударило в сердце. Искажённое мукой, посиневшее лицо, уже ставшее дорогим, скрещенные на груди холодные руки, сжимающие рукоять меча. Единственный, кто мог повести за собой кланы, кто мог изменить страну Лазоревых Гор, теперь лежал мёртвый, отравленный кем-то из лордов. В этом не приходилось сомневаться, потому что для них он был самой серьёзной угрозой.
Хотелось вырвать свой меч из ножен, и издав боевой клич, бежать туда, где находятся шатры лордов. Ворваться туда, и не разбирая, в ярости пустить кровь всем, кто встанет у него на пути. От этого удерживало только благоразумие, и осознание того, что этим военного вождя уже не вернуть. Нужно как-то смириться, и продумать все свои дальнейшие действия, но в голову так ничего и не приходило. В душе было ужасающе пусто, будто вырвали сердце, и не было никакой силы, чтобы осознать всё произошедшее.
Стальной Барс вдруг подумал, что вот так же пять лет назад, покрытый страшными ранами, лежал на ложе и его отец. Он плохо помнил те дни, но этот страшный, ужасающий запах смерти въелся в его тело, казалось, навсегда. Тихо, осторожно шептались соседи, угрюмо молчали воины, а он сидел, и смотрел на восковое лицо убитого Ульриха, чуть тронутое улыбкой, чтобы хорошо запомнить его, чтобы потом он являлся к нему во сне, и, может быть, подсказывал, направлял его на нелёгком пути. Тогда он не мог до конца осознать, что сейчас рушится вся его дальнейшая жизнь, что всё, о чём он когда-то мечтал, может никогда не осуществиться, и он уже никогда не сможет стать тем, кем видел себя в собственных грёзах. Когда же он понял, что больше никто его не потреплет за льняные волосы, и добродушно улыбаясь, со знанием дела выправит длинный, деревянный меч? Когда в его душу вкрадчиво вползло чувство опустошённости, одиночества, от какого хотелось выть в полный голос, и от злости, что уже ничего не изменить, крушить всё, что попадётся под руки?
Кто же мог сотворить это подлое, грязное дело? Где искать убийц, и их вдохновителей? Впрочем, вывод напрашивается сам собой. Несомненно, виновных нужно искать в свите Владыки Альгара, тех, кто ненавидел военного вождя, и жаждал его смерти. Можно ли винить телохранителей Балвера? Они сделали всё, что могли. Защитить от кинжала, меча, или стрелы всегда проще, чем от того, о чём и не подозреваешь. Но кто же мог отравить вино? Как это удалось ему сделать? Можно не сомневаться в том, что воины и близко не подпустили бы незнакомого, подозрительного человека. Предательство? Невозможно. Близ военного вождя всегда были только преданные люди. Скорее они бы позволили убить себя, чем допустили убийство Балвера.
– Воевода Рутгер! – В палатку заглянул Сардейл. – Скоро начнётся тризна, и тебе необходимо присутствовать на ней. Балвер ещё два дня будет здесь лежать. Мы успеем проститься с ним, и воздать почести великому воину, ушедшему от нас.
– Да. Ты прав. – Стальной Барс тяжело вздохнул, и, повернувшись, вышел из палатки, сразу попав в окружение