тупорылый, они мне живые нужны!! – вскричал Атонах.
Но Дамаск уже плохо слышал его голос. Петляя между переулками, не понимая куда бежит, он пытался придумать, как оторваться. У этих Воронов уже активирована защита, и как ее пробить Белый представления не имел. Легкие горели, тяжесть Ганса налила мышцы свинцом, так что руки начало сводить. Рядом раздавалось свистящее дыхание Бирма. И только Шлепок, привыкший к постоянному бегу, чувствовал себя комфортно.
На полном ходу, они завернули в очередной вонючий закуток, удаляющий их все дальше и дальше от центра Керибюса. Дамаск для себя выяснил, что Черный в подобных ситуациях не помощник, поэтому бремя принятия решения сейчас лежало именно на нем.
– Бирм! – тяжело выдохнул Белый.
Продолжая бег, Черный каким-то чудесным образом без слов понял, что от него требуется и взял из рук брата Ганса. Перед тем как остановится, Дамаск бросил ему вслед:
– К заброшенной бухте!
Он резко затормозил и развернулся лицом в сторону доносившегося топота взрослых мужчин. Было очень жарко, от сумасшедшего кросса перед глазами все плыло, во рту пересохло, а в висках будто усердно долбили молотами трудолюбивые капты. Дамаск почти ничего не видел, кроме разливающихся разноцветных энергий.
Выбежавших из-за угла Воронов он заметил сразу, по ярким защитным коконам вокруг них. Действуя на уровне инстинктов, Белый толкнул откуда-то изнутри себя клубок Силы, и она, обжигая кровь, в одну секунду прилетела по артериям к рукам. Его кулаки облепили два твердых прозрачных кристалла, которые могли увидеть лишь маги, и он со всего размаху ударил ими по брусчатке.
Выщербленная дорога тут же ожила и волной оторвалась от земли. Вороны в ужасе затормозили. Но ничего не успели сделать. Тяжелые камни накрыли их, разбивая не только защиту, но и хрупкие кости.
– Мокрый? Мокрый? Мокрый!?
Это был Атонах! Страх и чувство странной эйфории хлестали в крови Дамаска, и, услышав в наступившей полной тишине ненавистный голос, он завертелся по сторонам, готовый сейчас сразиться хоть с самим Кардашем. Но никого кроме него в разрушенном переулке не было.
Белый прислушался.
– Мокрый, храг тебе в глотку! Отвечай!
Голос определенно исходил из-под завала. Чувствуя в себе невиданную силу, Дамаск, легким движением руки, поднял камни в воздух. Пока они благополучно левитировали, он подошел к одному мужчине с развороченным в кашу лицом. На его шее мерцал редкими красными вспышками рифленый серебряный медальон. Дамаск сорвал побрякушку, внимательно рассматривая.
– Мокрый!? – с очередной красной вспышкой, раздался голос Атонаха из него.
Дамаск не смог промолчать:
– Нет, это не Мокрый. Мокрый мертв, как и остальные.
Повисла тишина. Маг даже подумал, что необходимо какое-то слово, чтобы передать сообщение, но пришедший следом ответ развеял сомнения.
– Белый?
– Дамаск.
– Дамаск, сынок! Что за шутки? Возвращаетесь с Гансом и Ч… Бирмом домой.
– Нет!