назвать).
– Гнида…
– Надо идти, Шах. Ты как? В состоянии?
– В состоянии. Только ты иди вперед, дорожку-то тебе чистить придется, если кто встретится.
Дамаск утвердительно кивнул и поспешил к выходу. Находясь уже на самом верху лестницы у выхода из подземелья, он услышал Шаха:
– Кардаш зажарь этого проклятого Палача! Нужна помощь, Белый…
Парень с закрытыми глазами стоял подбоченившись к стене плечом. Он был жутко бледен. В темноте его лицо светилось точно тарелка с творогом, политая вишневым сиропом. Казалось, скорпуса опять вот-вот вырвет. Видать, он сильно переоценил свои возможности. Спустившись, Дамаск положил его руку себе на плечи и потащил вверх по лестнице.
– Погоди… дай отдышаться… – подперев мокрой спиной стену, еле выговорил Шах, запыхавшись.
Он всеми силами старался удержаться на ногах, понимая, что если сядет, то уже вряд ли встанет. Глядя на него, Дамаск сначала хотел сделать Шаха невидимым, изменив его красную ауру. Но потом передумал, решив оставить Сил про запас. Делать невидимым одного, когда другой видим, бессмысленно. Белый пробовал проделать этот фокус с собой, перед тем как проникнуть в крепость, но у него ничего не получилось. Он не видел своей ауры и никак не смог ее изменить.
Путь по керибюсской тюрьме оказался нелегкий. Волоча Шаха, Дамаску приходилось то и дело прятаться в темных углах, когда появлялись стражники. Но как выяснилось, выбраться из крепости было еще полбеды. Гораздо тяжелей оказалось идти по городу, к заброшенной бухте, не привлекая внимания.
Илар медленно поднимался в небе, и на улицах уже появлялись первые проснувшиеся люди. Шах постоянно терял сознание, так что Дамаску приходилось тащить его на себе. А главарь Скорпусов, к слову, не относился к числу маленьких и щуплых. Пару раз маг натыкался на Воронов, поэтому путь его становился все длинней и заковыристей.
Когда Белый, наконец, добрался до ущелья, ведущего к заброшенной бухте, ему казалось, что он ползет со скоростью улитки и никогда не доберется до залива. Выйдя из природного скального прохода, Дамаск тут же надрывно крикнул:
– Бирм!!
Спустя несколько минут, Дамаск почувствовал, как тяжесть исчезает с его плеч, а бессознательный Шах теперь самостоятельно плывет в воздухе. Невидимый Бирм ничего не говорил и не спрашивал, понимая, что Белый сейчас не расположен к беседе. Дамаск добрался до двух вмятин на песке, где спали Шлепок и Ганс и без сил рухнул рядом. Болело все тело, травмированный нос горел, глаза опухли и болезненно ныли, легкие саднило, а сердце готово было вот-вот лопнуть. Ему казалось, что он больше никогда не сможет встать.
– Погано выглядишь, брат, – раздался спокойный голос Бирма рядом.
Провалившись в забытье на несколько мгновений, Дамаск не слышал, как он подошел.
– Да что ты говоришь… – вяло огрызнулся он.
– Этот-то хоть жив или ты труп приволок?
"Этот", по всей видимости, был Шах.
– Я совсем дурак что ли труп через весь город тащить?
– Ну,