звонили-писали, и те, которые никак себя не проявляли, но их присутствие, их дыхание просто физически ощущалось на экране. Общаясь друг с другом, Гурченко и Глазунов, по сути, общались с людьми по ту сторону экрана.
В самом конце передачи актриса спела песню «Я спешу, извините меня». Помните?
Может быть, вы раскаетесь где-то
Посреди отдаленного дня.
Может быть, вы припомните это:
«Я спешу, извините меня».
Жизнь прожить захотите сначала,
Расстоянья и ветры ценя…
Вот и все. Я звоню вам с вокзала.
Я спешу, извините меня.
И вот, когда ещё слышался отзвук последнего проигрыша, Глазунов тихо и совсем не «по-телевизионному» выдохнул: «Посреди отдалённого дня… Но вот через час наступит завтрашний день, что-то он нам принесёт?» – «Всё будет в порядке! – немедленно припечатала Гурченко. – Кризис – это высшая точка успеха. Новая жизнь начнётся». (Надо объяснить, что беседа шла в то время, когда до нашей страны донеслись первые раскаты мирового экономического кризиса).
Владимир Анатольевич подарил актрисе букет и попросил: «Не уходите сразу после эфира. Мы ещё поговорим, попьем чайку». И произнёс он это так, будто и зрителя приглашал к чайному столу…
Кстати, о столе. Я тут специально выложил стоп-кадр этой самой беседы в студии канала «Ностальгия». Приглядитесь к тому, как сидят Гурченко и Глазунов. Не напротив друг друга, как это почти всегда делается в других интервью на других каналах. Нет, они разместились «под углом», оставляя две стороны стола, обращённые к камере, не занятыми. Казалось бы – не занятыми, а на самом деле здесь сидят… зрители. Понимаете? Как часто мы видим собеседников, обращённых к нам «в профиль». То есть и по форме, и, уж так получается, по содержанию они разговаривают друг только с другом, и мы, зрители, чувствуем себя при этом просто лишними, нам даже становится неловко, будто мы чужой разговор подслушиваем.
В студии канала «Ностальгия» Владимир Глазунов и Людмила Гурченко
Впоследствии Глазунов поменял четырёхугольный стол на круглый, но и здесь по-прежнему зрителю оставлено его законное место.
Любое телевизионное интервью – это разговор втроём. И, как правило, журналисты, работающие в формате «интерактива», волей-неволей помнят об этом. В отличие от своих коллег, напрямую не подключённых к зрителям, тем более, когда у них интервью идёт не в эфир, а на запись. Тут на уровне подсознания срабатывает, что, дескать, передо мной – просто камера, а зритель – его сейчас и нет, он когда ещё увидит беседу.
В свою очередь, этот зритель, тоже «на уровне подсознания», отлично чувствует, когда разговаривают с ним и для него. Чувствует, что выключить посреди беседы телевизор – это равносильно тому, что неожиданно выйти из-за стола, не извинившись.
Мне почему-то кажется, что даже Эвелина Закамская иногда не чувствует «третьего собеседника». Вот она разговаривает с кем-то, всё интересно, всё познавательно-увлекательно. Но вдруг создаётся такое