«В чьих глазах?» – тихо спрашивает Бурбулис. – «В глазах многих. Совершенно справедливо говорят те историки и просто современники, что участники путча не пользовались поддержкой, что они в тот момент выглядели защитниками старой советской загнивающей системы, поэтому их не поддержал народ. Но вот сегодня другие настроения, другое понимание…»
Пожалуй, в этой фразе интервьюера – ключ ко всей серии, посвящённой 25-летию ГКЧП. Да, другие времена – другие песни. И Эвелина Владимировна чутко поняла некоторую растерянность современного зрителя: 25 лет назад действительно была попытка сохранить страну, или… или что? И она от имени этого растерянного зрителя, можно сказать – по его поручению, отправилась искать истину в беседе с участниками тех событий.
А интересно было расспросить Закамскую, как она са-ма-то считает, удались ей такие поиски?
Вот дописал эту фразу, снова позвонил Эвелине Владимировне – давайте выберем время, встретимся. «Давайте, только через неделю, а то я сейчас улетаю в Верону, на Евразийский экономический форум».
Ладно, форум так форум, я занялся разработкой следующих глав книги, но тут оказалось, что в Москву вернулся Александр Мягченков, с которым мы когда ещё договаривались о встрече, он был в Сочи на театральном фестивале, и перед следующей поездкой у него как раз образовался временной промежуток. И вот мы сидим в буфете Центрального дома работников искусств, я пью кофе, а он – воду («у меня только что была ещё одна встреча, нельзя же столько кофейничать»).
В буфете холодновато, директриса ЦДРИ Елена Смирнова открыла его недавно, отремонтировав кусочек знаменитого здания на Пушечной, 9, здесь стоят временные отопительные приборы. Сейчас снова разгорелась тяжба за этот дом, он уже много лет пустует, никто денег не даёт на ремонт, но и оттяпать здание просто так, с налёту, не удаётся, за него заступается вся театральная и музыкальная Москва, журналисты, в том числе и Мягченков.
– Ну, да, это было ещё в 2014 году, – вспоминает Александр Васильевич. – На канале «Столица» мне выделили постоянную часовую программу, и вот почти весь час мы с Энгелисой Погореловой говорили о судьбе легендарного «дома девяти муз».
Энгелису Георгиевну я хорошо знаю, сотни раз вёл теле и радиорепортажи из коридоров и залов ЦДРИ, помню и тот разговор, который упомянул сейчас Мягченков, даже помню чувство некоторого… недоумения. Мне тогда показалось, что беседа в нескольких местах стала пробуксовывать. Энгелиса Погорелова – человек необычайно эмоциональный, прекрасный полемист и рассказчик, она могла бы вспомнить десятки интересных случаев из жизни дома, чудесным образом объединяющего художников, композиторов, поэтов, режиссёров, актёров. Но в какую бы сторону ни повернулась беседа, она опять выруливала на ту же дорогу – как быть со старым зданием, что можно сделать для его спасения.
И сейчас, кутаясь в шарф и согревая пальцы о горячую чашку, я начинаю понимать, что Мягченков был