читал материалы на дисплее планшета удивляясь и покряхтывая, иногда пришёптывая единственную ругательную фразу, которую позволял себе употреблять в обиходе «ешь твою медь!», иногда «нехороший человек, редиска!». Ольга, откинулась на спинку кресла, повернула голову в сторону мужа, наблюдала его реакцию, тихо улыбаясь. Прочитав выделенные Ольгой абзацы в текстах и, взглянув на фотографии, Михаил вернул планшет хозяйке:
– О как! – вскинул брови Исайчев, – оказывается, старший Мизгирёв только частично пооткровенничал со мной. Он, хитрец, ничего не сказал об исландском приключении невестки. Даже не упомянул. Копилка, возьми на заметку чету Соколовых, надо с ними пообщаться.
Даже в этот утренний час в гостиной, где в кресле под портретом жены сидел Пётр, было сумрачно. Большие кусты цветущего белыми звёздочками чубушника почти полностью закрывали пространство открытых, защищённых москитными сетками окон. В воздухе витал запах пряной травы, жасмина5 и алкоголя. Перед Мизгирёвым на металлическом столике стояла открытая бутылка напитка, с надписью на этикетке «Бреннивинон». Косой луч солнца из верхней части цветной витражной рамы бросал на лысину профессора фиолетовый свет. Ольга едва подавила улыбку, так смешно выглядела голова Петра с трубкой во рту и чернильной лужицей на маковке. Однако лицо Мизгирёва было злым, одновременно несчастным и уж вовсе не располагало к шуткам.
– Адвокат Ольга Ленина, – представил жену Исайчев – по второй специальности психолог, мой консультант и супруга. Её участие в «деле» поможет нам разобраться, надеюсь…
– Присаживайтесь господа, – профессор широким, плохо координированным жестом, указал на два стоящих рядом с ним кресла. – Эту дрянь не предлагаю, – Пётр кивнул на бутылку, – исландская водка – алкогольный напиток нечто вроде дистиллированного картофельного шнапса с добавлением тмина. Вкус мерзкий. Но я привык за пятнадцать лет. В Исландии сухой закон и весь алкоголь, который можно найти в Рейкьявике контрабандный. Я там был иностранцем, а иностранцам особенно тяжело достать спиртное. Приходилось пить эту гадость… Привык и теперь былые друзья присылают его, чтобы я иногда вспоминал страну, в которой мне было хорошо. Там была жива Соня. Вчера прошло девять дней, как её нет. Больно, очень больно…
Мизгирёв резким жестом опрокинул в себя жидкость из недопитой рюмки:
– Извините, всё привык завершать…
– Может, нам на некоторое время ещё отсрочить разговор, – предложил Михаил.
Но Мизгирёв отрицательно покачал головой:
– Нет. Давайте сегодня. Криминалисты нашли что нибудь, объясняющее это… это… это…? – профессор указал взглядом на дверь.
– Если бы они что-то нашли, Петр Владиславович, я бы не дал вам передышки в девять дней, – вздохнул Исайчев. – Постороннего вмешательства с большей