понимаю. Смерть любимого – тяжелое испытание, и последствия его могут не отступить на протяжении многих лет.
– Я не об этом.
– А о чем?
– Мне кажется, что все еще продолжается…
– Но ведь Рю мертв!
– Нет!
Глаза Юми вспыхнули огоньком ужаса.
– Что ты говоришь?! Ведь папа присутствовал на его похоронах.
– Знаю. Но, по-моему, я видела его недавно в Киото…
– Как такое возможно?
– Сама не пойму. Я шла от модистки и встретила его. Клянусь тебе, это лицо, этот взгляд, этот голос… это был он!
– Миражи… Должно быть, жара на тебя дурно влияет!
– Я сначала тоже так подумала, но сегодня снова встретила его в центре. Я побежала за ним и хотела догнать, но не смогла. Я очень прошу тебя – не говори ничего родителям. Ты знаешь, как тяжело им далась вся эта история тогда, пять лет назад…
– Конечно. Обещаю.
Снова ложь во спасение. Юми слишком любила сестру и беспокоилась за нее, чтобы вот так просто оставить все как есть и никому ничего не сказать. Нет, это было выше ее сил – ведь она никогда не простила бы себе, если бы знала о беде, в которую попала Йоко, но ничего не предприняла.
Это Йоко поняла уже на следующий день, когда, оставшись наедине с ней, отец после завтрака начал ее в буквальном смысле допрашивать:
– С тобой все в порядке?
– Да, мне уже лучше.
– А по-моему, тебе еще очень плохо. Тебе все эти пять лет очень плохо! И я знаю, кто всему виной! Рю!
– Что Вы говорите, Сёку-сан? – Йоко повинно опустила глаза и так испугалась, что стала разговаривать с отцом на Вы.
– Я говорю то, что вижу. А вижу я, что ты снова страдаешь. И снова – он всему виной. Скажи мне, где и когда ты встретила его?!
Она молчала, но отец был непреклонен.
– Где и когда вы встречались?!
Отпираться было бесполезно.
– Несколько дней назад и вчера, в центре.
– И это был он?
– Да.
– Ты уверена?
– Да.
– Что ж, тогда знай и передай ему – если он не умер тогда, я помогу ему умереть сейчас. Клянусь!
Вечером следующего дня Сёку-сан принимал в тясицу одного из своих клиентов – устраивать с ними риндзитяною стало для него доброй традицией еще со времен Эдогавы: он был немного кичлив и любил демонстрировать как свое богатство, так и следование японским традициям. Закончив церемоню, он проводился гостя и вернулся в тясицу, чтобы вдохнуть дивный аромат, что источали распустившиеся фиалки – казалось, надышаться ими он не сможет до самой смерти!
Вдруг позади себя он услышал грохот – стоявший у входа андон свалился и пламя из него перекинулось на ширмы и холсты, висевшие тут же на стенах! Сёку бросился было тушить их, но стоило ему подбежать к выходу из домика, как знакомая до боли фигура, сжимавшая в руке вакидзаси, показалась в дверном проеме. Он подошел ближе –