и паутина на чёрных ветках.
Вскоре они так сильно углубились в лес, что лучи солнца едва пробивались сквозь кроны деревьев. Почему-то здесь листва не хрустела под ногами, а чавкала, словно мечтая затянуть в землю. Собаки, рванувшие вперёд, поджали хвосты и скуля топтались на месте.
– Болото. Дальше хода нет. – Нога отца по колено провалилась в прелые, гнилые листья. Те зачавкали беззубыми жвалами. Воздух наполнил запах гнили. По коже Вани побежали мурашки: он представил, сколько животных затянуло болото.
– Нет, – огрызнулся Федя, а его пёс зарычал. – Останемся на ночь, с рассветом двинемся дальше.
Отец отошёл от болота и обратился ко второму сыну:
– Ты не чувствуешь? Здесь холодно даже для сентября.
Тот развёл руками. Всё он чувствовал. Но показаться трусом в глазах Федьки? Ну уж нет!
– В деревню, – сказал отец. – Это приказ.
– Нет, – с чуть слышной дрожью в голосе произнёс Федя. – Хочешь -выпори дома, но без кабана я не вернусь.
Отец что-то сказал, но Ванька не расслышал. В кустах за охотниками метнулась тень. Ваня подумал на ворон, но после различил лохмотья юродивого. Что он тут забыл? Пошёл охотиться? Но у него из оружия только палка…
Юродивый высунулся из-за шиповника. Глаза закатились, заячья губа оттопырилась, изо рта бежала струйка пены. Острая палка торчала из-за спины, как продолжение позвоночника.
– Всё. – Отец двинулся к братьям и те отступили. – Домой, или зубы тут оставите!
Федя насупился, а Саша споткнулся о торчащую ветку. Ваня глядел только на юродивого. И смотреть было на что: губы словно плясали на лице, зубы вытянулись, как клыки. Красные, инородные вены пробежали по рукам, а из горла вырвался полный боли хрип.
Мир поглотило чавканье. Болото из листьев квакало, вороны с громким «Каррр» унеслись с веток. Отец и братья встали спина к спине. Ванька не двигался, лишь охваченные трусливой лихорадкой глаза наблюдали безумную картину: сквозь гнилые листья появлялись голова и лапы. Ваня подумал, что охотники напоролись на волчью стаю – так чудище напоминало волка—переростка. Шерсть, которую словно окунули в смолу, топорщилась как иглы на еже.
– Волколак, – зашептал Саша. – Боженька, помоги.
– Это же сказка! – с перекосившей лицо безумной улыбкой воскликнул Федя и захихикал, как застенчивая девчонка – Сказка, сказка, сказка! – твердил он до тех пор, пока не закашлял от смеха.
Отец шагнул к сыну, но остановился – инстинкты охотника подсказывали не отвлекаться. Быстрым движением он прислонил пищаль к плечу, ведь тварь времени не теряла – как человек встала на ноги и прыгнула за деревья. Пуля расчертила воздух и отколола пару кусков коры с дерева, где только что был волколак. Собаки завыли – протяжно, тоскливо. Ванька полез на дерево. Саша глядел на Федю: тот срывал с тела одежду, словно горя в невидимом огне. Пара шагов – и Сашка оказался около брата, но тот ударом в нос отправил парня на землю. Саша заскулил,