повсюду, куда доставал мой взор, лежал развернутый передо мною план огромного города, нарисованный черными линиями на белой поверхности земли в натуральную величину. Были ясно обозначены целые улицы: места домов, зданий, ирригационных каналов, резервуаров для воды, башен, стен и городских стен. Сухой снег, несомый ветром, заполнил все провалы в почве, выявляя таким образом все выпуклости и размечая план города, который в какие-то давние времена был стерт с лица земли. Таким образом, план античного города, давным-давно разрушенного, потерянного и забытого, проявился снова, как фотографический негатив, таким странным мимолетным способом.
Глава V. Преследование и тревоги
Спустя некоторое время погода стала теплой. В апреле вовсю расцвели абрикосы и персики, но я мог разглядеть только кусочек голубого неба и ветки деревьев через щели старой стены, и только ночью мог выйти наружу и подышать их ароматом. Весна вместе с теплом разбудила какое-то движение в моих жилах, и жизнь казалась менее мрачной, хотя у меня не было никаких планов на будущее. Иногда я обсуждал с Акбаром, как мне было бы лучше перебраться через горы в Фергану, большая часть которой оставалась в руках местных повстанцев, которые продолжали борьбу с большевиками. Кроме того, среди их лидеров было много моих друзей. Однако новости, которые приносил Акбар от своих друзей среди сартов и киргизов на базаре, были совсем не обнадёживающими: большевистские патрули были на дорогах везде, и пара таких патрулей находилась прямо около нас. Я должен был ждать.
Юлдаш возвратился из поездки в горы и привез несколько маленьких кусочков серпентина (змеевика), а также новости о том, что отряд Белых успешно отразил атаки большевиков, причинив им серьезные потери, и затем ушел в сторону Ферганы, пройдя по почти непроходимым в это время года из-за снега перевалам. Между тем движение легковых автомобилей, грузовиков и кавалерии по дороге становилось все более и более редким.
С прибытием Юлдаша Тахтаджан становилась все более и более подавленной и тревожной. Выбрав подходящий момент, она рассказала мне, что Юлдаш ездил в Куман не только за загхар мура, но и в местечко, называющееся Катаналык, повидаться со знаменитой старой колдуньей и купить у нее немного мар гуруш – то есть мышьяка – чтобы отравить им её; что она обнаружила его в кармане его верхней одежды, но побоялась выбросить его.
«Но как он может отравить вас им, когда мы все едим из одного блюда?» – спросил я ее.
«Я не боюсь, что он сделает это днём», – ответила она, – «а ночью».
«Но как он может отравить Вас ночью?»
«Я вижу, вы не знаете нас, тахир: у нас мужья часто травят своих жён, а жёны мужей, и даже родители так избавляются от нежелательных детей. Когда кто-нибудь умирает у нас, его тут же совершенно спокойно хоронят, и никто не обследует тело, и никто не дознаётся, отчего он умер».
«Но как