имущество отходит не ко мне. Второе завещание аннулирует первое, и я не являюсь ее наследником.
Услышанное произвело на солиситора сильное впечатление.
– Она назвала имя другого наследника?
– Да.
Сэмюель снова немного помолчал, словно хотел придать вес словам, которые собирался произнести.
– Она завещала все Матильде Грегори.
Купер ответил не сразу.
– Но у вашей невесты нет ни одного юридически установленного члена семьи.
– Ваша правда, ни одного юридически установленного, – ответил Сэмюель. – Она считалась последней в роду.
– Хакетт, это какая-то нелепица! – запротестовал Купер. – Неужели ваша невеста завещала наследство самой себе?
Ида услышала, как зашуршали документы, которые Сэмюель, должно быть, передавал солиситору.
– Мою покойную невесту звали не Матильда Грегори, как она утверждала. Ее настоящее имя – Маргарет Грегори. Она – сестра-близнец Матильды. В завещании об этом ясно написано.
Глаза Иды округлились.
– Это немыслимо, – произнес Купер.
– Похоже, ей хотелось, чтобы весь мир, и особенно я, верил, что она и есть Матильда. По крайней мере, пока она дышала, ей удавалось водить всех за нос, – продолжал Сэмюель. – Вот только в завещании она написала, что зовут ее не Матильда, а Маргарет… Уверен, вы можете представить себе возможные неприятные последствия этого, Харгривз.
Воцарилось молчание. Ида подумала, что гость сейчас, должно быть, побледнел.
– Позвольте мне прочесть вам завещание, Хакетт.
Ида замерла, готовая сорваться с места, как только услышит шаги, приближающиеся к дверям.
Но никто из мужчин не поднялся с кресла, а потом Купер принялся читать вслух:
– За несколько месяцев до смерти отца мне стало известно, что, согласно его завещанию, я, Маргарет Грегори, не получаю ничего в наследство – вся собственность переходит моей сестре-близнецу Матильде. Более того, согласно воле отца, я буду обязана после его смерти покинуть Саммерсби и перебраться в Константин-холл. Там я должна была бы получать небольшой доход с доверительного банковского фонда до тех пор, пока не покину стен этого заведения. В этом случае я лишилась бы всего, оставшись, что называется, без пенни за душой. Короче говоря, ни Саммерсби, ни занимаемое мной положение в обществе, ни богатство не были моими по праву.
Ида попыталась понять, что же все это означает. Казалось, она была близка к разгадке, но все эти противоречащие друг другу завещания были для нее внове.
– Я сочла, что завещание моего отца несправедливо по отношению ко мне, – продолжал громко читать Купер. – Оно являлось вполне достаточным доказательством того, что мой отец меня не любит, что он одержим манией безжалостно властвовать над моими сердцем и судьбой. Мысль о том, что мне придется покинуть Саммерсби, была невыносимой, и, когда отец был при смерти, я совершила подмену, как делала это уже много раз. Внешне мы с сестрой очень похожи, а посему поменяться местами нам никогда не составляло особого труда. К сожалению, моя