на улицах Нью-Йорка. К Софи Лорен на приёме подошла жена американского банкира со словами:
– У вас такая внешность, что вы смогли бы сниматься в кино!
– Я – Софи Лорен!
– Ничего страшного, фамилию можно поменять на более звучную.
Место на американском «рынке искусства» стоит для чужака астрономических денег, и эти деньги не отбиваются. Нелегко угодить и диаспорным, известна история, как привёзенные с Брайтона пенсионеры освистали в Карнеги Холле Аиду Ведищеву. Они пришли услышать «Где-то на белом свете, там, где всегда мороз…», а артистка оделась в «Статую Свободы» и исполнила глубоко отвратительные им американские композиции.
Валом жители США валили на русского только на открытии в Карнеги Холла в 1891 году. Этим русским был Чайковский, дирижировавший симфоническим оркестром при исполнении марша для церемонии коронации Александра Третьего. С тех пор «русские билеты» не покупают – американская любознательность не заточена на выход за границы страны. Но «наши российские» всё равно настырно выступают перед «нашими ньюйоркскими», чтобы настойчиво уверять через «наши СМИ», что «покорили их Америку».
Однако Америку не покорить, если играешь не в её игру, а в свою. Она обеспечивает свою устойчивость упрощением и изоляционизмом; ей не нужно внешнего, чужого, подчёркивающего адрес понаехавших, мешающий им стать американцами. Технологичная раскрутка начисто убивает способность к анализу, и понаехавшие натасканы на собственных звёзд так, что на чужих в их головах просто не остаётся места.
Ньюйоркский парень Бретт Коэн подшутил над этим, одевшись звездой – в драные джинсы и простенькую футболку. Нанял двух телохранителей и группу фотографов, изображавших папарацци. Прогуливаясь в этой компании по Таймс-скверу, он мгновенно оброс толпой, выстроившейся в очередь, чтобы сфотографироваться и взять автограф. Люди клялись, что знакомы с его творчеством – пытались напевать его песни и перечислять фильмы, в которых его видели. И это ни плохо, ни хорошо, а специфика американского менталитета.
Таймс-сквер назначен точкой сборки города, потому что первыми гостями Нового Света стали головорезы и проститутки; а местом их отдыха – салун с дверями в форме крыльев летучей мыши, «празднично» начинённый алкоголем, азартными играми, фривольными танцами и лампочками. Столицы мира назначают главную площадь возле представительства власти, храма или знакового культурного объекта, а Таймс-сквер – это гигантский салун, процеженный через протестантский фильтр.
Как всякий город, не имеющий центра, Нью-Йорк кажется «центробежным» – ты не нужен ему и соскальзываешь с него без сожаления; тогда как город с центром – «центростремителен» и ловко тянет тебя в свою сладкую воронку. И потому столицы мира выглядят торжественно и празднично, а Нью-Йорк – угловатый неуютный город на каждый день. Виктор Гюго говорил, что «архитектура – это душа народа», и в этом смысле Нью-Йорк непоправимо бездушен.
Выбравшись