У меня к вам просьба: о том, что со мною произошло – молчок! Сказывайте, что я грохнулся со строптивого коня, ну, и малость поломался. Не хочу омрачать встречу. Вот приедем, отдохнем в моей юрте, посидим, с радостью отметим мое возвращение.
– Мы уже раз отмечали твое возвращение, Бронтой. А чем оно кончилось? – усмехнулся Ак-Билек.
– Могло и совсем плохо кончиться, не будь нас с тобой, Ак-Билек, – подал голос Ромиро.
– Бронтоя спасло, что был выпимши, это дядя Федор еще сказал.
– А ты помнишь, Ром, как ты схватился за висевшее на стене охотничье ружье, когда «красноперый» избивал Бронтоя? А? Хорошо, что я тебя схватил за руку и остановил – иначе бы всех нас перестреляли, – воскликнул Ак-Билек.
– Да, не выдержал я этого злодейства, и чуть было не натворил беды, – признался Ромиро.
– Знаешь, судьба для нас всех оказалась счастливой!
– Ладно, поговорили, отвели душу, теперь в путь! – воскликнул Бронтой и, снова распрямившись, принял вертикальное положение в седле.
И они с новыми силами устремились дальше. Над долиной уже сгущались вечерние сумерки, а с севера, с сопок нагорья необратимо ползли темные тучи. В сумерках призывно белели юрты кочевья. Конь под Бронтоем встрепенулся и прибавил ходу, а вместе с ним и уставшие путники.
Навстречу им из юрт выходили кочевники и с нескрываемым удивлением смотрели на странное шествие, но Бронтой, не обращая на них внимания, глядел в одном направлении – в сторону, где стояла его юрта. А вот и она!
«Дошел-таки, наконец!» – прошептал он и увидел своих: жену и сына. Они стояли у юрты неподвижно, глядя на него невидящими глазами, словно не признавая. Бронтой подъехал вплотную, и друзья помогли ему спуститься на землю и освободиться от деревянного панциря.
Сгорая от нетерпения, Бронтой ступил на землю, но не почувствовал своих ног, они занемели и стали как протезы. Он пытался шагнуть вперед, но не смог и чуть было не упал. Его подхватил подбежавший к нему сын. Туяа обхватила мужа, прижавшись к нему, повторяя только одно: «Живой, живой». Поддерживаемый женой и сыном, Бронтой вошел в юрту. Следом за ними в юрту вошли Ак-Билек и Ромиро. В юрте было просторно и уютно. В центре на железной печке стоял медный чайник с зеленым чаем и молоком. Пахло душистыми травами и терпкими ароматами кумыса. Когда все уселись, Туяа прервала воцарившееся молчание, излив свои едва сдерживаемые чувства.
– Что случилось? – она обвела взглядом изможденное, заросшее бородой с проседью лицо мужа и, не получив ответа, уставилась на его друзей.
– Да ничего страшного, хозяйка! – заученной фразой обмолвился Ромиро. – Ну, не повезло твоему муженьку, упал с коня и повредился. Но дядя Федор его подлечил, а ты его вылечишь окончательно.
– Ты мне зубы не заговаривай, цыган! – воскликнула Туяа. – Уж не с той старой, облезлой клячи он упал, на которой приехал сюда?
– Нее! Это лошадка дяди Федора – она смирная. А тот конь был строптивый, чужак, невесть откуда появившийся в