значит, два возка…
– Когда грузили, ты где был?
– Тут же, сам и грузил вместе с возницами. Я ж только называюсь приказчиком, а так… и жнец, и на дуде игрец, всё делаю. Да там-то работы крепкому мужику на пять минут всего.
– Ясно, дальше давай. Только не ври, Влас, мы ведь всё проверим..!
– Примерно около восьми, стало быть, закончили. Потом в магазине сидел, кассу держал. В девять обычно привозят белую булку. Белый хлеб привозит другой приказчик. Моё дело принять после разгрузки, проследить, чтоб не было недостачи, рассортировать и разложить по поддонам для удобства торговли. Ну и попутно торговать. Всё надо успеть. Так работал до десяти. К этому времени обычно приходит хозяин. Ну, вчера тоже пришёл. Мы с ним ушли в кабинет, правда, это громко сказано: просто закуток позади торгового зала, и я показал ему приходно-расходную книгу. Потом выпили с ним чаю – он завсегда пьёт чай с баранками и липовым цветом.
– Откуда же в апреле липовый цвет?
– Так с лета ещё, засушенный. Целая коробка в закутке стоит специально для Нил Степаныча.
– Так, ясно с чаем. Что дальше?
– Ну вот, потом уже, около одиннадцати, Нил Степаныч уехали, а я пошёл в зал, на подмогу продавцу Фёдору, у него самая торговля пошла.
– То есть ты был в торговом зале? – уточнил Путилин.
– Именно так, выше высокоблагородие. В первом часу пополудни прибежал посыльный из Гостиного двора, там купец Полотенников именины праздновал, так для всех своих служащих заказал кренделей и ватрушек. Я именно его и обслуживал. Да и других обслуживал. Это будет легко проверить. Примерно в два пополудни я пошёл обедать в трактир, знаете, поди» Самовар» в Апраксином переулке? – продолжил свой рассказ Дмитриев, но начальник сыскной полиции его остановил:
– Ключи у тебя были от квартиры Барклай?
– Ключи??? – опешил Дмитриев. – Отродясь никаких ключей от господских квартир в руках не держал!
– А не слыхал ли ты от Надежды Толпыгиной, что барыня её собиралась уехать на несколько дней?
– Нет, про то мы не разговаривали. Не было у нас обычаев хозяев обсуждать. Меня отец учил: справный работник о хозяине не говорит. Вот и мы с нею о хозяевах не разговаривали. Надя всё про сапожки тараторила, которые в обувной лавке присмотрела, всё звала, чтоб пойти примерить. Но я не мог отлучиться. Хозяин того не любит. Кто ж знал…
– Ладно, Влас, хорошо. Мы твои слова живо проверим. А покуда посидишь в кутузке. Спешить тебе всё равно особенно некуда: сегодня тебя ещё следователь будет допрашивать «под протокол». Если твой рассказ подтвердится, спать отправишься к себе домой.
– А вы что же, правда подумали, что это я свою невесту убил? – голос Власа задрожал от сдерживаемой обиды. Он возмущенно подался всем корпусом вперед, словно непременно желая заглянуть в глаза Ивану Дмитриевичу.
– Что я подумал, тебе того лучше не знать! – резко ответил Путилин. – Жизнь – штука с одной стороны хитрая, а с другой –