приказу, ничем не выразив недовольства или недоумения.
– Скажи-ка, братец, ты знаком с горничной Надеждой Толпыгиной? – поинтересовался Гаевский.
– Ну, знаком.
– Тогда собирайся. Поедешь с нами.
– Куда это?! – вскинулся Дмитриев.
– Куда я скажу.
– По-человечески сказать можете?
Вопрос прозвучал резонно. В конце-концов, любой человек имеет право знать, куда его собирается доставить полиция.
– В Сыскную поедем, – ответил Гаевский.– На Гороховую, значит.
– Да что случилось?! За что меня? – удивился он.
– Много текста, Влас, – остановил его Гаевский. – Там всё узнаешь. Лучше скажи, кем она тебе доводится?
– Толпыгина, что ль? Н-ну… – протянул, смущаясь, Влас.– Полюбовница она моя.
– Что ж, хорошо, – удовлетворённо сказал Гаевский. Подойдя к столу, он принялся перебирать сложенные там вещи: чистые портянки, простыня, пара чистого исподнего белья, кусок мыла. Ничего особенного, человек собрался в баню.
– Что «хорошо»? – не понял Влас.
– Хорошо, что врать не стал, – пояснил сыскной агент.– А где грязное белье держишь?
Дмитриев ничего не ответил, но это и не требовалось – Гаевский сам увидел плетёный из лозы короб в углу. Подойдя к нему, он откинул крышку и стал ворошить содержимое.
– Зачем это? Что вы делаете? Это что, обыск в моём жилище? на каком основании? – занервничал Влас. – У вас смотровой ордер или как это там именуется? За подписью прокурора.
– Во время расследования дела по горячим следам следственные действия полиция может проводить без постановления прокурора. – спокойно пояснил Гаевский. – На это отводится двадцать четыре часа с момента открытия факта преступления. Так что закона я не нарушаю, не кипятись. Никто тебя ни в чём запутывать не собирается, не беспокойся, кому ты нужен? Нам просто надо разобраться…
– О каком преступлении вы говорите?
– Поедешь с нами и узнаешь, – закончив осмотр вещей в коробе, Гаевский повернулся к Дмитриеву. – Но это явно не всё бельё. Где ещё?
– Вон ещё в мешке под лавкой. Приготовил прачке снести, – буркнул Влас.
В полной тишине Гаевский осмотрел вещи из указанного мешка. Затем методично осмотрел сундук с вещами Дмитриева и переворошил его кровать на самодельном лежаке, сколоченном из нетёсанных досок. Сыскной агент не обнаружил никакой одежды или обуви с подозрительными пятнами, ничего такого, что хотя бы каким-то образом могло связать Дмитриева с убийством Толпыгиной. Влас Дмитриев, насупившись, всё это время просидел на табурете в углу. Он понял, что спорить и доказывать что-то сейчас бесполезно, поэтому молчал и раздражённо сопел.
– Ладно, с этим всё понятно, – подвёл итог своим розыскам Гаевский. – Покажи-ка руки!
Повинуясь приказу, Влас вытянул перед собой обе руки, а Владислав, перевернув их ладонями вверх,