шагнул из передней в комнату и сразу же отпрянул назад. И было отчего! У самых дверей на полу лежала, вся в крови, горничная Надежда, высокая, статная молодая женщина, примечательная своей роскошной косой до талии. На её шее зияла глубокая страшная рана, широко раскрывшая трахею. Казалось, что на шее появился ещё один рот. Из широкого неровного разреза, задевшего сонную артерию, натекла громадная лужа крови, такая, что и не переступить. Не могло быть никаких сомнений в том, что горничная мертва, с такими ранами люди не живут. Одежда убитой была вся пропитана кровью: и ситцевое платье, и вышитая бисером бархатная кофточка, и кружевной белый передник, и даже юбка. На лице застыло страшное выражение – ужаса, гнева и боли, а тусклые глаза, чей бессмысленный взгляд буравил потолок, были всё ещё открыты.
Несколько секунд мужчины немо таращились на страшную картину. Наконец, полковник справился с приступом дурноты, спрятал платок обратно в карман, и скомандовал:
– Вот что, Филимон, раз такое дело… дуди в свой свисток. А я… мне надо бы квартиру обойти, вдруг и Александра Васильевна…
– Не дело, барин… – негромко уронил дворник и примолк.
– Что не дело?
– В одиночку квартиру осматривать. Вас потом, гляди, к ответу притянут.
Полковник некоторое время обдумывал услышанное, затем кивнул:
– Хорошо, Филимон, пойдём вдвоём. Только в свисток всё же посвисти.
Мужчины вернулись назад, в прихожую и двинулись вглубь квартиры другим маршрутом – через вторую дверь в передней и длинный коридор, в который выходили двери комнат, расположенных справа и слева. Войдя в столовую из коридора, дворник прошёл к одному из окон, выходивших на Садовую, влез на подоконник и, высунувшись в форточку, задудел в свой полицейский свисток. Длинная пронзительная трель полетела над Садовой улицей, привлекая внимание прохожих и дворников окрестных домов. Последние без труда смогут указать квартальному надзирателю, едва тот появится возле дома, кто именно и откуда свистел.
Затем Филимон спрыгнул на пол и вместе с полковником бегло осмотрел квартиру. В остальных комнатах всё было на местах и выглядело самым обыденным образом. Если бы не труп горничной у входа, ничто бы не указывало на свершившееся в этой квартире преступление. Впрочем, хозяйки дома нигде не было видно и слышно – это казалось отчасти странным, но отчасти и успокаивало, ведь коли не было её трупа, оставался шанс того, что Александра Васильевна жива и здорова.
В полной тишине полковник и Филимон покинули злосчастную квартиру. Полковник остался стоять на лестнице перед приоткрытой дверью, а дворник сбежал вниз, отворил дверь на улицу и стал дожидаться появления полиции. Впрочем, ещё до появления квартального, со двора, через небольшую дверь под лестницей, вбежал домоуправляющий.
– Кто трындел? Что за свист?! Филимон, ты свистел?! – рявкнул он негодующе, но увидев полковника