себя – почему? Почему нас пощадили?
Он умолк, обводя взглядом труппу и собравшихся зрителей.
– Я полагаю, – продолжил пророк, – что все, происходившее когда-либо на этой земле, случается не без причины.
Дирижер стояла у струнных, сжав руки за спиной и не шевелилась.
– Братья мои, ранее этим днем я размышлял о гриппе, о великой пандемии, и позвольте задать вам вопрос. Задумывались ли вы о совершенстве вируса?
Раздались изумленные вздохи и бормотание, однако пророк поднял руку и люди стихли.
– Задумайтесь… те, кто помнит мир до грузинского гриппа, задумайтесь о болезнях, предшествовавших ему, о легких вспышках, от которых нас прививали с детства, о гриппах прошлого. В тысяча девятьсот восемнадцатом случилась эпидемия, народ мой, и здесь все очевидно – сие было божественной карой за грязь и резню Первой мировой войны. Но после, на протяжении десятилетий? Грипп, хотя и возвращался каждый год, был слаб и уносил жизни лишь самых старых и самых юных. А затем возник вирус, безжалостный, как ангел мщения, бактерия, уничтожившая населения павшего мира на… на сколько? К тому времени уже не осталось специалистов по статистике, ангелы мои, но можем ли мы сказать, что на девяносто девять целых и девяносто девять десятых? Из каждых двухсот пятидесяти или трехсот человек остался один? Я считаю, мои дорогие, что столь смертоносная сила может быть лишь божественной. Ведь все мы читали о подобном очищении земли, верно?
Кирстен переглянулась с Дитером через сцену. В постановке он исполнял роль Тезея. Дитер нервно теребил запонки.
– Грипп – великая чистка, которую мы пережили двадцать лет назад, стал нашим всемирным потопом. Свет, что мы несем в себе, – это ковчег, который держал Ноя и его людей на поверхности страшных вод, и я считаю, что мы были спасены, – пророк все повышал голос, – не только, чтобы нести свет, но чтобы им быть! Нас пощадили, потому что свет – это мы. Мы чисты.
По спине Кирстен стекал пот. А ведь платье уже пованивает, отстраненно заметила она. Когда его в последний раз стирали?.. Пророк продолжал разглагольствовать о вере, свете и судьбе, божественных замыслах, явившихся ему во снах, и приготовлениях, которые люди должны сделать перед концом света, – «поскольку мне во сне открылось, что чума, пришедшая двадцать лет назад, была лишь началом, ангелы мои, лишь избавлением от нечистых. Что прошлогодний мор был прелюдией и грядут еще чистки, множество их…». В конце проповеди он подошел к дирижеру и что-то тихо ей сказал. Она ответила, и пророк отступил со смехом.
– Откуда мне знать, – сказал он. – Люди приходят и уходят.
– М-да? А поблизости есть города, может, южнее, куда люди обычно направляются?
– Поблизости нет городов, – ответил пророк. – Хотя все, – он улыбнулся, глядя через плечо на толпу, и повысил голос, – все, конечно же, вольны уйти при желании.
– Естественно. Иного я и не ожидала. Странно лишь, что они отправились в путь, зная, что мы за ними вернемся.
Пророк кивнул. Кирстен придвинулась ближе, желая подслушать разговор. Остальные актеры тихонько