незаменим, не только для писателя.
Е.П.: Ну, был бы врач, который пишет стихи. Как врачи Юлий Крелин и Владимир Найдин, которые прозу писали, не порывая с основной профессией.
А.К.: Советский врач, советский поэт, член советского Союза писателей…
Е.П.: Вариантов-то, конечно, еще много можно напридумывать, но…
А.К.:…судьба, судьба его тащила, писательская судьба.
Е.П.: И, конечно же, два мощные крыла возносили – еврейское и русское.
А.К.: Вот почему я и считаю его – ну, нетипичным. Хотя… люди нередко преодолевают свое происхождение. Возьми, опять же, советских функционеров, разрушивших КПСС и СССР. Вот покойный Лен Карпинский, царствие ему небесное. Сын ленинского соратника, сделал карьеру по комсомольской линии, в «Правде» работал, потом оказался в диссидентах, потом – в героях перестройки. Сверстник Васи, кстати, ну, 1929 год рождения.
Е.П.: А у него разве отец был репрессирован?
А.К.: Ты что? У него отец был почетный революционер, Герой Соцтруда, друг и соратник Ленина…
Е.П.: Ну да…
А.К.: Готовили эти люди вроде Лена Карпинского, с которым я в «Московских новостях» работал и очень его полюбил, готовили перестройку, сделали перестройку, но Вася и туда не вписался…
Е.П.: Ты меня извини, я тебя сейчас перебью. Ты, конечно, правильно говоришь про уникальность Васиной судьбы, но, понимаешь в чем дело, закон больших чисел таков, что и таких вот уникальных судеб было если и не очень много, то много. Однако писателями мало кто стал из таких людей. Я хочу сказать, что тут на первом месте Божий дар писателю…
А.К.: Так я и говорю – Господь вел! Ему зачем-то нужно было этого писателя вытащить. Вот из этого пацана пятилетнего надо было вытащить писателя. И Он его тащил.
Е.П.: Ну, мы об этом будем в других главах рассуждать, хотя… почему бы и не сейчас? Если взять любой его текст – роман ли, повесть, рассказ, – все, что туда заложено, – из детства.
А.К.: Да, вот «Затоваренная бочкотара», знаковое, как говорится, произведение. Скажи, пожалуйста, кто из писателей-шестидесятников мог бы придумать и так написать старика Моченкина?
Е.П.: А кто бы мог ввести в текст такой как бы фольклорный ряд, всю эту «гутень, фесонь, мотьву купоросную»?
А.К.: Ну, кто б еще такое смог? Друзья Васины? Так они все писали только про горожан… Кто писал про бедных этих «стариков Моченкиных»? Хотя бы всерьез, как принято говорить, со «звериной серьезностью»? Кто? Только деревенщики, вот кто. То есть – другие шестидесятники. А эти шестидесятники, условно говоря Васины шестидесятники, они о существовании старика Моченкина понятия не имели. Они вообще не знали, что такое существует. Рядом. А Вася знал. Не будучи деревенщиком. И, будучи шестидесятником, не ограничивался горожанами, интеллигенцией…
Е.П.: Да, да. Шукшин потом стал таких Моченкиных писать.
А.К.: Шукшин?
Е.П.: Да, но чуть позже. После выхода сборника «Сельские жители» в 1963 году.
А.К.: Ну, во-первых,