для женщины ее нрава, но в то же время удивительно подходящее проститутке.
«Эсменет…» Как может обычное имя так сильно на него влиять?
Она сдала за те четыре года, что он не бывал в Сумне. Похудела, сделалась какой-то растрепанной, ее чувство юмора поувяло под натиском мелких ран… Выбравшись из многолюдной гавани, Ахкеймион без колебаний направился разыскивать ее, сам поражаясь собственному нетерпению. Когда он увидел ее сидящей на подоконнике, то испытал странное чувство: смесь утраты и самодовольства, как будто он признал человека, с которым соперничал в детстве, в изуродованном прокаженном или бродяге.
– Все за палочкой бегаешь, вижу, – сказала она, не выразив ни малейшего удивления.
Ее шутки тоже утратили детскую пухлость.
Постепенно она отвлекла Ахкеймиона от его забот и втянула в свой замысловатый мирок анекдота и сатиры. Ну а потом, разумеется, слово за слово – и они очутились в этой комнате, и Ахкеймион принялся любить ее с жадностью, которая его потрясла: как будто он обрел в этом животном акте недоступное облегчение – забыл о своем сложном поручении.
Ахкеймион прибыл в Сумну с двумя целями: определить, не собирается ли новый шрайя вести Священную войну против школ, и выяснить, не стоит ли за этими примечательными событиями Консульт. Первая цель была вполне осязаемой – она должна помочь ему оправдать то, что он собирается предать Инрау. А вторая… призрачная, наделенная лихорадочным бессилием доводов, которые на самом деле ничего не оправдывают. Как можно использовать войну Завета против Консульта для обоснования предательства, если сама эта война кажется совершенно необоснованной?
Потому что как еще можно назвать войну без врага?
– Завтра надо будет отыскать Инрау, – сказал он скорее темноте, чем Эсменет.
– Ты по-прежнему собираешься… обратить его?
– Не знаю. Я теперь почти ничего не знаю.
– Как ты можешь так говорить, Акка? Иногда я думаю, есть ли вообще что-то такое, чего ты не знаешь.
Она всегда была идеальной шлюхой: обихаживала сперва его чресла, а потом его душу. «Не знаю, вынесу ли я это снова».
– Я всю жизнь провел среди людей, которые считают меня безумцем, Эсми.
Она расхохоталась. Эсменет родилась в касте слуг и никакого образования не получила – по крайней мере, формального. Но она всегда умела ценить тонкую иронию. Это было одно из многих ее отличий от других женщин – от других проституток.
– Что ж, Акка, а я провела всю жизнь среди людей, которые считают меня продажной девкой.
Ахкеймион улыбнулся в темноте.
– Это не одно и то же. Ты-то ведь и впрямь продажная девка.
– А ты что, не безумец, что ли?
Эсменет захихикала, а Ахкеймион поморщился. Эти девчачьи манеры были напускными – по крайней мере, ему всегда так казалось, – специально для мужиков. Это напомнило ему, что он – клиент, что они на самом деле не любовники.
– В том-то и дело, Эсми. Безумец я или нет, зависит от того, существует ли на самом деле мой враг.
Он